и Славы, говорили бодрые речи, но все думали о другом: «Там в горах Кавказа льется кровь, что уготовила судьба молодым, полных силы парням?» Заиграла гармонь, кто-то затянул:
А куда ж ты, паренек? А куда ты?
Не ходил бы ты, Ванек, да в солдаты!
В Красной Армии штыки, чай, найдутся.
Без тебя большевики обойдутся.
Со скамьи соскочил небольшой мужичок, поднял руки и что есть мочи закричал:
– Стойте! Стойте! Я буду петь дальше:
Не большевики они уже, а демократы,
Не пошлют они своих чад во солдаты.
Не пустят на войну сыновей ротозеи,
Другие будут кровушку лить за Россею!
Сдержанное молчание на миг воцарилось над столами, затем вспенилась тишина злобными криками:
– Не вырубил товарищ Сталин сволочей, надо всех под корень…
– У Сталина сын воевал и сгинул за Родину, а эти отправляют своих недорослей за границу. Уроды!
– Сталин тоже хорош, сколько загубил народа.
Споры, разгоряченные спиртным, вскоре могли перерасти в драки. Жены, кто уговорами, а кто более жесткими методами растаскивали своих мужей по домам.
Сергей и Славик помогали им и благодарили их за участие в проводах.
Постепенно лавки у столов опустели, только молодежь не спешила по домам. У них свой стол, у них свои разговоры. Звучали тосты за благополучное возвращение домой. Люда Нестерова сидела рядом с Сергеем, она не скрывала печали, а Таня Киреева, положив на плечо голову Славика, едва сдерживала слезы. Разговоры о разном, всё равно свелись к Чечне.
– Не боитесь попасть в Чечню? – спросил у Славика рыжеватый парень и, выдержав небольшую паузу, добавил, – убить же могут в восемнадцать лет. Жизнь только начинается.
Славик немного помолчал, но этого хватило, чтобы прозвучал другой вопрос:
– А какой выход?
Пауза, заполнившая некоторое время, сменилась злой и решительной фразой Саши Петренко:
– А если послать их подальше и не ходить, в армию и не становиться пушечным мясом?
Задумались все, и Славик получил возможность говорить:
– А Вы знаете, что за это бывает?
– Знаем! Тюрьма.
– В тюрьме отсидишь, но будешь живой …, не сдавался Саша.
– Ага, и возможно здоровым.
За столом стало шумно, говорили все.
Когда за столом многие умолкли, Славик, наконец, смог ответить на вопрос рыжеватому парню:
– Тебе тоже скоро заметут, спроси у себя. Я же скажу, что страшно, страшно уйти из дома, оставить родителей, оставить Таню, страшно подумать, что меня может скоро не быть…
– Ой! Слава, не говори так, я тебя дождусь, молиться буду день и ночь! Бог убережет тебя.
Со скамьи порывисто встал Сергей, его решительный вид заставил всех замолчать.
– Что вы заныли? Страшно, в тюрьму собрались идти? Я пойду туда, куда призовут! И точка! – он повернулся к брату и спросил, – правда, брательник? Мы же с тобой