с таковым познакомился, – усмехнулся я, от чего отец, сжав нервно губы, развернулся и вышел из библиотеки, где я стал постоянно пропадать последнее время.
– Сынок, ты же знаешь, что мы любим тебя, – появилась мать с неизменным кружевным платочком в руке. Она мастерски умела выдавливать из себя целые ручейки слез, и умело пользовалась своими способностями, добиваясь поставленной цели. У меня же давно выработался стойкий иммунитет и к ее слезам и к плаксивым речам.
– Я в этом сильно сомневаюсь, как в любви ко мне, так и родстве, – захлопнув книгу, сказал я. Надо уходить в сад, здесь она мне точно не даст спокойно почитать.
– Ты хочешь сказать, что твоя мать неверная женщина? – взвизгнула она.
Ох, теперь уже другой концерт в ее исполнении. Пожалейте бедную и несчастную, горящую праведным гневом. Задолбало.
– Мам, ты прекрасно знаешь, что я не об этом. Просто ты же сама все время твердишь, что я как не родной, – устало потер виски. Все-таки визгливая женщина, это тяжело. – Лучше займись сестрой. Я сегодня ночью видел, как из ее окна вылезал очередной парень.
Подло. Знаю. За что моя сестра меня и не любит. Я злился на нее из-за того, что ей оставался всего год до совершеннолетия, а мне еще столько ждать?! К тому же то, что я сказал про парня, было делом постоянным и не прекращающимся. Сестра была еще та штучка. Сколько у нее побывало парней в постели, я даже и считать не берусь. Знаю, что много.
Мама, всплеснув руками, почти бегом направилась на очередные воспитательные работы к дочери. А я, наконец-то, выбрался в сад. Мне нравилось здесь сидеть и мечтать. Эту редкую малость я позволял себе в спальне за плотно закрытыми дверьми и здесь – под большой ивой, склонившейся к ручейку, где аромат травы и луговых цветов будил воспоминания о той полянке, на которой все и случилось…
***
Его шепот над моим ухом. Руки, блуждающие по моему вздрагивающему от каждого прикосновения телу. Губы, сводящие с ума и дарящие опьяняющий, полный страсти, поцелуй. Язык, нежно облизывающий мои соски и медленно скользящий ниже и ниже… исчезая, появляясь вновь, только уже дразня мою плоть. Стоны – мои, его. Жар, томление, нетерпение, желание чего-то большего… И крик боли от проникновения. Слезы. Его извиняющийся и нежный поцелуй прикушенных до крови губ. Наполненность. Желание прижаться и не отпускать. Первое движение. Стон. И потеря себя в ощущениях, в блаженстве, в наслаждении. Слияние в одно неделимое целое, не только тела, но и души. Словно поешь вместе, достигаешь предела и взрываешься, погружаясь в ласкающее чувство любви… И только потом вы со смехом замечаете вырванную по кругу траву, смеясь над своею несдержанностью. А на душе светло и легко…
***
Я с удивлением заметил капнувшую на книгу слезинку. Я плакал? От воспоминаний? Сердце трепыхнулось с новой силой, даря боль от обжигающего чувства любви. Нет, еще рано. Я снова заковываю