полчаса я уже поднималась на пятый этаж панельного дома и звонила в квартиру номер четырнадцать. Просто на всякий случай, Валентина успела мне сказать, что секретарша ее обожаемого Якова Самуиловича живет совершенно одна.
Я осмотрелась, быстрым движением открыла двери – их было две – и проникла, как вор, в квартиру. Я понимала, каким неблаговидным делом мне предстояло сейчас заняться, но это являлось частью моей работы. Поэтому я, предварительно обойдя двухкомнатную, уютную и чистенькую квартиру и отметив про себя, что в спальне стоит очень большая двухспальная кровать, а всю стену слева занимает такое же большое зеркало, решила, что у Алины, слава богу, с девственностью покончено раз и навсегда.
Меня интересовала ванная комната и, в частности, корзина для грязного белья, куда чистоплотная секретарша складывала свои вещи.
Натянув на руки хирургические перчатки, предусмотрительно захваченные с собой, я открыла корзину и увидела то, что хотела увидеть. Несколько пар крохотных кружевных трусиков. Я была почему-то уверена, что одни из них имели счастье находиться позавчера вечером или ночью, а может быть, даже и вчера утром в Кукушкине.
Я сложила белье в пакет, сняла перчатки, вымыла руки и вышла из квартиры.
Вернувшись в офис, где ничего не подозревающая секретарша одиноко грустила в пустой приемной, вспоминая о своем погибшем шефе, я начала прямо с порога:
– Девушка, извините меня ради бога… Но у вас есть еще заместитель директора, Илья Фионов. Быть может, моя записная книжка у него в кабинете?
Алина встала и молча направилась к двери с табличкой «И.И.Фионов. Зам. генерального директора».
А я за это время успела водворить ее ключи на место. Вот только записную книжку решила пока не возвращать. А вдруг она мне самой пригодится?
– Может, вы что-нибудь напутали? – спросила она меня, выходя из кабинета Фионова. – Здесь тоже ничего нет.
– А где сам Фионов?
– Занимается организацией похорон.
– Но разве такого человека, как Липкин, не могут похоронить родные? Я пришла купить большое помещение под пошивочный цех, а разговаривать по такому важному вопросу теперь следует, наверное, с Фионовым.
– Родные? У Якова Самуиловича из родных только жена, но она куда-то уехала. Ее ищут, – сказала Алина, глядя куда-то в пространство.
– А что милиция? – спросила я уже с видимым участием.
– Да что наша милиция… Как будто вы не знаете.
– А вы уверены, что она уехала?
– Нет, но кто-то говорил, будто ее видели в аэропорту. А вы что, знали Липкину? – вдруг очнулась Алина.
– Конечно. У нее еще такие длинные рыжие волосы…
– Да. Мне жаль, конечно, что вы потеряли свою записную книжку, но, может, она еще найдется?
И таким тоном это было сказано, что я невольно почувствовала симпатию к этой седой девушке.
– Буду надеяться. Дело в том, что я была еще в нескольких риэлтерских фирмах, поищу там…
На том мы и распрощались.
ГЛАВА