диссидента, ставшего депутатом-жуликом, вдруг объявил, что отказывается от роли по идейным соображениям. К нему примкнули некоторые другие и обратились к Ширвиндту с петицией: мол, пьеса Полякова не в демократических традициях театра. Я потом разговаривал с этим актером и спросил:
– Что вас смутило? Что «совесть русской интеллигенции» пришла на свинг со студенткой, которая приторговывает собой? Разве в жизни иначе? Я же видел вас в постмодернистской чернухе – вы там и не такое вытворяете!
– Э-э… Там-то все понарошку, а у вас по-настоящему! – простодушно ответил он, невольно сформулировав коренное отличие постмодерна от реализма.
Ширвиндт железной рукой подавил бунт, сделал новое распределение, но тут, озаботясь своей либеральной репутацией, от постановки отказался окраинный режиссер. Ситуация зависла на два года, пока за дело решительно не взялся замечательный Андрей Житинкин. И на заседании художественного совета, принимавшего спектакль, Ольга Александровна Аросева сказала:
– Это та сатира, которую мы ждали в театре почти двадцать лет. Так долго ждали, что сразу и не поняли: это она!
Кстати, ничего странного в этом нет. Сатиру часто принимают за клевету, а клевету, наоборот, за сатиру. А то, что мой совсем не развлекательный «Эректус» собирает зрителей больше, чем коммерческий «Слишком женатый таксист» Куни, лишь подтверждает известный факт: современникам нужна современность!
С тех пор была еще пьеса «Женщины без границ», поставленная в московском театре Сатиры и по стране. Были инсценировки «Неба падших» в питерском театре Сатиры и «Демгородка» у Рубена Симонова. Только в Москве у меня идет шесть спектаклей, не говоря о губерниях и СНГ… При этом театральная критика меня, мягко говоря, не любит. Критикам вообще не нравится, когда аплодируют без их высочайшего разрешения. Один театровед-«золотомасочник» сказал обо мне: «Поляков? Но ведь так сейчас не пишут!»
Я воспринял это как похвалу…
Халам-бунду, или Заложники любви
Комедия
Действующие лица:
Федор Тимофеевич Куропатов, профессор
Лидия Николаевна, его жена, доцент
Костя, их сын, кандидат наук
Марина, его жена, «челночница»
Елена, их дочь, бухгалтер
Юрий Юрьевич Владимирцев, бизнесмен
Болик, его телохранитель
Сергей Артамонович Лукошкин, дворянин
1-й киллер
2-й киллер
Акт первый
Уставленный книгами холл большой профессорской квартиры. Пристойная скудость. На стенах – африканские маски. На особом месте – длинная пика и портрет усача в бурке и папахе. В окне виднеется мигающая реклама «Макдоналдса». Из холла ведут двери в комнаты, на кухню, ванную. На стремянке возле книжных стеллажей сидит, углубившись в фолиант, Федор Тимофеевич