колдовской дар. Спящий, правда, но это не беда. Если у мужчин способности либо разовьются лет до двадцати – двадцати трёх, либо нет, то у женщин всё по-другому. Традиционно учиться колдовству начинают после первого лунного кровотечения, которое отмечает окончание детства, но сам дар обычно просыпается либо после окончания девичества, либо после рождения первого ребёнка. Впрочем, случается и так, что ведьмой женщина становится лишь после того, как у неё навсегда прекращаются лунные кровотечения, а то и другое странное событие пробудит дремавшую внутри силу…
– Только к тому времени, внучка, ты уже знать должна, что с этой силой делать и как её под уздцы взять, так что традиций нарушать мы не будем, да и спящий дар вовсе не бесполезен, и вскоре ты это узнаешь… – закончила первоначальные наставления Нарсия, а потом начала рассказывать мне старое предание о том, как разошлись дороги бывших когда-то братьями эмпатов – Чующих и колдунов – Знающих…
Знающие чаще всего либо презирали Чующих, либо пытались подчинить их себе, вызывая тем самым вполне понятную ненависть и недоверие, но сама прабабка не ставила себя выше Чующих и относилась к ним с уважением, искренне считая, что у них можно многому научиться. Ведь там, где колдун берёт силой, ломая и подчиняя себе живое, эмпат добьётся того же терпеливой и осторожной работой с переплетениями жизненных токов и не оставит после себя искорёженное да порушенное…
Этот первый урок запомнился мне сразу и на всю жизнь – исковерканного, пусть и не колдунами, я уже повидала достаточно и не хотела, идя по жизни, оставлять за собою такой же выжженный след… Между тем уроки прабабки продолжались: я узнавала о годовом приливе и отливе сил, о лунных циклах и влиянии их на природу, училась нехитрому вороженью и заговорам… Травничество же и вовсе стояло у прабабки на первом месте – свойства трав и способы вытяжки я должна была выучивать назубок, а потом мы с прабабкой, оставив мать на попечение Кветки, уходили в лес и там искали редкие и целебные растения, многие из которых, непременно оставив дань Лешему, осторожно выкапывали и переносили на свой огород – так у нас вдоль ограды появились кустики дикого перца и можжевельника, возле бани стал разрастаться очиток, а возле крыльца пошла в рост крошечная облепиха – саженец мы с прабабкой добыли в одном из оврагов…
Так прошли лето и осень, наступила зима, и тут выяснилось, что Кветка, которой бабка помогла справиться с тревожащим её нарывом на ноге, расхвалила наши таланты по всему селу. В итоге, когда пришло время холодов и простуд, к прабабке за советом прибежали сразу из двух или трёх семей, но остальные отдалились окончательно – травничество Нарсии пугало селян так же, как и помешательство матери…
Впрочем, мне не было дела ни до соседей, ни до настороженного внимания ровесниц – говорить с ними мне было всё равно не о чем, а все местные новости и сплетни узнавались у неуёмной Кветки. Годы между тем шли своим чередом: я, привыкнув к сельскому труду, потихоньку росла и училась, Нарсия ещё пару раз съездила в Делькону – за необходимыми для моего