прыгнул вниз.
Треснулся я об землю, конечно, неприятно, меня слегка оглушило, но я тут же перевернулся на спину, чтобы видеть несчастного Луцика. Рядом со мной кружились, улетая вверх, листья – это был держащий моего друга воздушный столб. Напрягаясь и путаясь в ниточках, я попытался осторожно сплющить его. Столб действительно стал чуть ниже, после чего вдруг изогнулся, вбросил Луцика обратно в окно и исчез, потому что я выпустил ниточки.
Помотав головой, я сел и уставился вверх, а оттуда на меня поглядел сердитый Луцик, трое людей, один ученик-белый маг и наша завуч…
Глава 2
ПРОШЛОЕ
Баник и Луцик были лучшими друзьями, но очень часто спорили и даже могли при этом назвать друг друга дураками, распухшими квакрями, паршивыми трусами и лопоталками бесхвостыми.
А еще они могли друг друга обругать.
– Баник, ну как тебе не стыдно?! Первый день после каникул. У меня руки опускаются, придется, наконец, предпринимать меры, – папа вздохнул и действительно опустил свои руки с длинными желтоватыми ногтями вдоль темно-синего домашнего халата.
– Ну чего, – сказал я, набычившись, и сделал вид, что испугался.
«Предпринятых мер» в исполнении папы я не боялся абсолютно, он никогда меня не наказывал. И вообще, мой папа внешностью не пугал даже самых слабонервных людей. Он был невысокий, полный, черные жесткие волосы, в отличие от большинства магов, не распускал, а забирал назад в хвост, чтобы не мешались, да еще и носил очки из-за какого-то врожденного дефекта зрения, какие тоже у черных магов встречались очень редко. Ну почти как человек! Был он биохимиком, работал на недавно открывшемся пищевом заводе, и большую часть времени я наблюдал его со спины в положении скрюченности над очередной книжкой. Я тоже, как папа, любил биологию и уже не так плохо знал химию для своих двенадцати оборотов, но столько читать у меня не хватало выдержки: я обязательно на что-нибудь отвлекался…
Я стоял у стены, а папин низкий металлический голос все укоризненно гудел в моих ушах:
– Баник, мальчик должен понимать, что он делает. Особенно, если он не человек, а черный маг. А ты все бездумно повторяешь за своим Луциком, который, извини меня, довольно эксцентричный ребенок…
– Угу, – подтвердил я охотно, радуясь, что на этот раз меня прорабатывает один папа, без мамы. Почти у всех черных магов, которые, как я читал в учебнике по анатомии, из-за особенностей нервной системы не способны долго испытывать любовь и вообще склонны к отшельничеству, родители жили в разных домах, а дети – с теми, с кем лучше уживались. Я уживался с папой, бабушка с тетей, дедушка – со второй тетей, а с мамой, кажется, не мог ужиться вообще никто, потому что она жила через пять домов от нас совершенно одна. Она тоже была ученым, но не биологом, а математиком, работала еще побольше папы и терпеть не могла, когда ей мешали. Когда же папа иногда привлекал ее для моего воспитания, она выражалась, как говорится, безапелляционно:
– Да что ты мне бормочешь! Баник все повторяет, как хвостатая