мозгами.
Далеко раскидывать мозги не пришлось, так как юноша вспомнил, что в детстве, для потехи, он со сверстниками любил устраивать большой переполох в муравейнике. Достаточно было вылить на муравьиный дом бадейку воды – и потревоженные обитатели начинали выскакивать из внутренних помещений, таща в безопасное место своих детишек, съестные припасы и прочие ценности.
– Идея хороша, но где взять столько воды? Нужно напугать крысовьев по-другому. Чего боятся все животные? Огня! Нужно поджечь крысовейник, или хотя бы напускать в него дыма.
Такое решение показалось Атею подходящим, вот только где взять кремень? Голосящие на рассвете петухи подсказали выход из положения.
– Конечно же, нужно идти в деревню! Если не кремень, то хоть угольки из печки там непременно найдутся.
По дороге в деревню Атей несколько раз оглядывался. Ему все казалось, что кто-то упорно сверлит его взглядом. Однажды юноше даже послышался хруст ветки у себя за спиной.
Петушиный хор не давал сбиться с пути, и уже очень скоро Атей оказался в двух шагах от крошечной деревеньки. С десяток почерневших изб окружали небольшое озеро, огороды спускались к самой воде, кособокие мостки для полоскания белья явно нуждались в ремонте.
Из-за прибрежных кустов показалось смешанное стадо: коровы с телятами, несколько круторогих коз и овец. Позади стада, тяжело опираясь на клюку, шагал пастух – белоголовый старик. Видимо, ноги, натруженные за долгую жизнь, плохо слушались старика, так медленно он переставлял их.
Но вот дед заметил Атея. Лицо его, до того спокойное и умиротворенное, исказилось гримасой страха.
– Оборотень! Оборотень! – завопил пастух, заворачивая стадо назад в деревню.
– Постой, постой, дедушка! – Атей бросился вслед за стариком. – Какой же я оборотень? Подожди!
– Оборотень! Оборотни! – во все горло вопил перепуганный пастух.
Лохматая собачонка вместо того, чтобы помогать хозяину, жалась к его ногам, поджав хвост и жалобно скуля.
«Странный какой-то дед», – подумал Атей, и это была последняя его мысль. Что-то тяжелое, лохматое, острозубое навалилось на него сзади, сдавило клыками шею и поволокло в черную бездну.
Глава 11
Сознание возвращалось. Сначала прорезалась боль в израненной шее: яростная и нестерпимая. Затем, как бы со стороны, Атей услышал свой стон. Острая вонь мокрой шерсти, и неясные силуэты лохматых чудищ довершили процесс.
Атей изо всех сил напрягся, стараясь разглядеть окружающих его существ. Огромные, как медведи, но скорее похожие на волков с удивительно смышлеными глазами, они окружали юношу плотным кольцом. Вот один из зверюг, самый крупный и, видимо, неимоверно сильный, поднялся на ноги и лениво подошел к лежащему человеку. Смрадная пасть с острыми белыми клыками нависла над лицом Атея, капая ему на лоб слюной.
«Конец»! – подумал Атей и невольно зажмурился.
– Серый, ко мне! – властный