Если что-нибудь найдут – будешь содержаться под стражей, как обвиняемый. Если ничего не найдут, я тебя отпущу. Мне на свою задницу приключений не надо. Если твой «крестник» хочет, пусть он сам тебя закрывает.
И добавил, ни к кому не обращаясь:
– Привыкли чужими руками жар загребать.
А потом вдруг попросил Арсения:
– Только ты никаких фокусов тут не выкидывай. Покончу с собой, в кабинете… Да на фиг ты мне сдался: что с тебя возьмёшь?
Он говорил искренне, и Арсений понял, что никто здесь против него не настроен. Скорее настроены против прокурора. Это было немного непонятно, но, тем не менее, приятно.
Потом он подписал протоколы, внимательно прочитав их. В бумагах значилось, что по протесту прокурора отменено предыдущее постановление об отказе и вновь возбуждено уголовное дело по статье 101 УК РБ – умышленное убийство.
– Что за чепуха, кто их убил? – спросил Арсений.
– Прокурор подозревает тебя. Но ты пока не переживай: решение принимаю я. А у меня и без тебя головной боли хватает.
«Тит всё правильно предсказал, – подумал Арсений. – Сразу видно – ещё тот волчара».
Потом охранник отвёл Арсения обратно в подвал, но уже в другую камеру. По дороге вниз он спросил:
– Это правда, что ты прокурору в ухо дал?
Арсений молчал.
– Наши ребята специально ходили смотреть. Ухо, говорят, как блин со сковородки: большое и румяное.
И охранник озорно хохотнул, а потом добавил:
– Я, как сменюсь, тоже сбегаю.
В новой камере, кроме Арсения, никого не было, и он улёгся на нары, прикрыв глаза.
Примерно через полчаса дверь в камеру приоткрылась, и охранник бросил на нары пачку «Примы».
– Передача, – сказал он и снова хохотнул. – Ты у нас – достопримечательность. Весь отдел за тебя, так что ты не боись.
А потом спросил:
– Спички есть?
– Нет, – махнул головой Арсений.
– На вот мои, – и охранник, порывшись в кармане, бросил ещё и коробок спичек. – Только много не дыми.
А потом он посмотрел по сторонам в коридоре и тихо добавил:
– Скорее всего, к тебе подселят одного. Так что смотри… ну, одним словом: болтун – находка для шпиона.
Арсений понимающе кивнул головой.
Один раз за сутки его покормили: дали тарелку пустого борща и два кусочка хлеба. Но Арсений не чувствовал голода: нервы были напряжены до предела.
Под вечер к Арсению подсадили какого-то хлипкого «полумужика». Ну, по всем статьям, «голубец» вылитый. Повадки у сокамерника были явно не мужские. Некоторое время Арсений слушал его заунывные рассказы и полувопросы-полунамёки. А потом сказал:
– Будешь приставать – вызову охрану.
На следующее утро «голубца» увели, а ближе к обеду Арсения снова доставили к следователю.
– Ну, что ты можешь ещё сказать? – спросил следователь, предложив присесть.
– Я уехал пятого сентября, – сказал Арсений. –