Я же попросила пожалуйста. Я только позвоню и ты положишь его на место. Никто ничего не узнает. – проговорила она шепотом.
Макс поднял вверх указательный палец, а ладонью второй руки положил сверху. Эля посмотрела вверх на потолок, а затем снова на парня. Этот жест ей ни о чём не говорил. Догадавшись, что его не поняли, Макс поступил по другому. Он приложил ладонь к уху, держа плотна вместе пальцы, образуя панель телефона, опустил руку, тыча по ней пальцем, снова приложил к уху, а потом поднял вверх указательный палец накрыл его ладонью другой руки.
Эльвира смотрела на него, понимая, что он ей что-то объясняет и это связано с телефоном. Они даже не заметили, как к ним вошёл Даня.
– Он говорит, что от сюда позвонить не возможно. – сказал Данил. – Сигнал телефона блокируется. А стационарного телефона здесь нет. – Макс опустил голову. – Рамазан узнает, он тебе башку открутит. – Тот замотал головой. – А мне не надо ничего говорить, ты сам ему об этом скажешь. Хансу завтрак передай. – сказал Даня девушке, протягивая в мешке уложенные бутерброды с колбасой.
Она шумом отодвинула стул, вставая из-за стола, взяла из рук Дани протянутый пакет и направилась к выходу, с гордо поднятой головой. Макс поплёлся следом за ней. Выйдя в коридор, она заметила, что парнишка переместился на другую сторону, а магнитофон по прежнему пел блатные песни Шансона. Пошарпанные невзрачные серые стены приобретали новый яркий облик. От самого потолка до плинтуса парнишка их обклеивал плёнкой с большими алыми розами.
– Покрасить было проще. – фыркнула Эля, проходя мимо его, видя, как он тщательно разглаживает плёнку тряпкой, чтоб она легла ровно без воздушных пузырей.
– Чтоб задохнуться! – ответил её Боня.
– Открыть настежь окна и двери, и всё выветрится.
– А ты где-то видишь окна? – спросил он и улыбка коснулась его губ. – Здесь нет окон и на улицу ведёт только одна дверь.
Эльвира перевела взгляд на рядом стоящего Макса. Тот кивнул головой, подтверждая слова Богдана. Теперь она была точно уверена, что это ни дом и даже не квартира.
Рамазан сидел за столом. Серебристая рубашка очень шла к его загорелому, смуглому телу. Пуговицы три у ворота были расстёгнуты и, опрокинувшись на высокую спинку стула, он смеялся задорным смехом. За столом вместе с ним сидели: Лео, Данил, Стас, Тоша и Слава.
– Я вообще не помню, чтоб я брал гитару. – проговорил сквозь смех Рамазан.
– Отныне я весь твой пьяный базар буду записывать на диктофон, чтоб потом не отнекивался: я этого тебе не говорил, я вообще этого не делал. – заявил ему Лёня.
– А другую песню по веселее спеть не мог? – спросил его Славка.
– Видимо не мог. Какое настроение, такая и песня.
– Так ты видел, что я диктофон на стуле оставил – спросил Стас.
– Видел – ответил Рамазан.
– Да ничего он не видел. Шары алкоголем залил, видел он – проговорил Лёня.
– В занозу не лезь! Что ты опять начинаешь – возмутился Рамазан.
– А на х..ра