половил ртом воздух. Раздулся слегка от негодования, но потом ничего, вроде успокоился даже, причем так ничего и не сказал. Видно слова знакомые от злости позабывал. Развернулся, прошел еще метров двести, и плюхнулся под деревом.
– Привал что ли? – Спросил я волхва.
Он молча кивнул головой и отвернулся. Ой-ой, какие мы обидчивые. Вот не фиг было себя так вести, сейчас бы и не обижался ни на кого. Да и вообще, мне на его обиды, плюнуть и растереть. Тоже мне, кисейная барышня. Правда, Жила моего отношения к Герденю не разделял. Только мы все расселись под деревом, как он тут же полез в свой заплечный мешок, и стал доставать оттуда еду. И что меня слегка задело, предложил сначала волхву, а только потом мне. В другое-бы время, я на это и внимания не обратил-бы, а тут почувствовал, что начинаю злиться. Нехорошо это, со злости можно абы чего
натворить, потом самому стыдно будет. Я встал и пошел в лес.
– Арт, ты куда? – Крикнул мне в спину переполошившийся Жила.
– Пойду, осмотрюсь. – Не оборачиваясь, ответил я ему. – Ужинайте, я скоро.
Вот ведь не удержался. Теперь Жила себя виноватым чувствовать будет, хотя все правильно, сначала стариков покормить, а уж потом и самим можно. Старость нужно уважать, ведь сами когда-нибудь такими станем. Хотя почему когда-нибудь, жизнь коротка, оглянуться не успеешь, а часы твоего бренного существования подходят к концу. И руки не такие сильные, и ноги еле держат, да и спину ломит, и еще болезней целый букет, наследство от безалаберной молодости. От этих дум мне стало не хорошо. Вот чего я на него взъелся? Ну, бурчит там себе что то, пусть и бурчит, я, что от этого рассыплюсь что ли. Раньше такой вспыльчивости за собой не наблюдал. Что то я подозрительно нервный, а это в жизни воина не то, что минус, это считай погребальный костер. Походив еще немного вокруг, я вернулся на место стоянки. Перекусив куском вяленого мяса с луком, и запив водой. Я подошел к волхву, положил ему руку на плечо и извинился.
– Гердень, ты прости меня. Не прав я.
– Да что уж там, сам виноват. Гордыня, наш самый сильный враг. Трудно ей не поддаться, вот и я не смог устоять. – Опустив голову и глядя в костер, печально сказал Гердень.
Мы с Жилой разбили ночь, кому сколько дежурить. Притушили костёр, а то в ночи его будет видно издалека. Дикий зверь нас обойдет, боятся звери людей, вот лиходеи пожаловать могут. Хотя мало разбойничков по Руси шныряет, но нет-нет, да и встретятся. Воровство да разбой, самое тяжкое преступление. Убийца, вирой откупиться может, если родня согласится. А вот ворам и разбойникам один путь, плаха. Поэтому в Русских городах и селениях замков нет, а на столе еда оставлена, если хозяева отлучились. Мало ли путник с дороги завернет, так чтобы не ждать хозяев, когда те вернутся, мог спокойно поесть, и отдохнуть. Такое поведение славян изумляло представителей других народов. Но для нас это было всего лишь нормой жизни. Так поступали предки, и не стоит нам менять их обычаи.
Ночь прошла спокойно, без всяких происшествий. Так что утром, отдохнувшие и повеселевшие мы продолжили свой путь. Мы немного поболтали с Герденем,