и сегодняшний день не стал исключением. Голубые потертые джинсы, черная футболка и серые
кроссовки идеально подчеркивали его спортивную фигуру.
Я не без гордости представил его:
– Мой сын Джим Харт! Джим, это мисс Кэрол Новак, журналистка и просто очаровательная девушка.
Она берет интервью для фильма о моей жизни.
Мы тепло обнялись с сыном, при этом Джим довольно холодно кивнул Кэрол. Он всегда с
осторожностью относился к красивым девушкам. Этим он явно пошел в мать, когда-то полюбившую такого
невзрачного паренька, как я.
– Кэрол, вы же хотели знать, как мой сын относится к предстоящей операции? Думаю, сейчас
подходящий момент для этого. Вот увидите, опять попытается меня вразумить, сгущая краски. А пообедайте
с нами, – неожиданно предложил я, поддавшись душевному порыву, вызванному встречей с сыном. – Мой
водитель позже отвезет вас в Бостон. Даниэла божественно готовит, я обещаю, ваша шикарная фигура не
пострадает. Джим, подтверди!
– Что именно подтвердить, пап? Что Даниэла прекрасно готовит или что фигура мисс Новак
действительно шикарна? Подтверждаю оба эти факта! – улыбнулся сын.
– Я с превеликим удовольствием пообедаю с вами! Мне будет интересно увидеть, какой вы в быту,
чтобы узнать вас лучше, – охотно согласилась девушка.
– Да обычный старый ворчун, – нарочито прибедняясь, улыбнулся я, важно шествуя под руку со
своей спутницей к столовой, расположенной на первом этаже в западном крыле дома.
Джим следовал за нами, я спиной чувствовал, что он рассматривает соблазнительные бедра Кэрол,
обтянутые тонкой тканью платья. Мы прошли через просторный светлый зал, оформленный в стиле
восемнадцатого века, с обтянутыми кремовым шелком стенами и лепниной на потолке. Мне всегда
импонировала культура и дизайн того времени.
В дальнем углу находился белый мраморный камин, точная копия французского камина Луи
Тринадцатого. Это было мое любимое место для чтения по вечерам, когда дом засыпал. В центре зала
раскинулся круглый иранский шелковый ковер, выполненный под заказ в бело-бежевых тонах с тонким
11
черным орнаментом. Вдоль стен стояли кресла и диваны с резными кленовыми изголовьями, покрытыми
легкой позолотой. Вся мебель была также в светло-бежевых тонах в унисон обстановке зала. Стены
украшали подлинники французских постимпрессионистов. В лучах яркого дневного света полотна словно
оживали, играя палитрой цвета, как нельзя точно передавая дух ушедшей эпохи.
Кэрол оценивающим взглядом окинула зал и задержалась на картине с изображением разбитных
француженок, восседающих на красных диванах:
– Это же Тулуз-Лотрек? Неужели подлинник?
– Обижаете, юная леди, естественно подлинник! Я визуальный гурман, мне доставляет удовольствие
созерцать искусство в его подлинном обличии.