глаза среди блестящих железок, всаженных в лицо, хлопают; длиннющая челка, покрашенная в черный цвет, скукоживается от испуга. Лена прячется в фиолетовый шарфик, и тонет в нем.
Сложно сказать, кто она для меня. Лену я знаю два года. Она младше на десять лет, очень красива и очень глупа. В последнее время занимается ерундой – пристрастилась к дибиловатому стилю жизни эмо, который нынче повелевает современной молодежью.
Поведение, одежда, общение, эмоции, музыка, принципы, идеалы, будущее – подчинено оному образу эмо-герлы или эмо-боя.
У меня эмо-стиль вызывает тошноту и ненависть. Не ново, не уникально. Эмо-стиль не создан, не придуман. Лишь позаимствован. Всплески истерик, бесконечные депрессии, апатия к окружающему миру.
Зараза идет от начала нулевых годов, хотя эмо-герлы и эмо-бои утверждают, что «культура» уходит в восьмидесятые. «И вообще, в ней больше смысла, чем кажется Вам, ОБЫЧНЫМ людям!» – любят вопить истинные тру-эмо.
Все – лож. Настоящих тру-эмо не существует, как и самой субкультуры. Есть название, есть атрибутика, есть стадо крашенных оленей. Все. Какая к черту субкультура?
С Леной я нынче не в лучших отношениях. Постоянные упреки о вреде эмовских увлечений и неодобрение ее нового образа жизни приводили только к ссорам. Доходило до крайностей.
Как-то раз я заявился в ее тусовку, изрядно подвыпивший. Голосом проповедника принялся читать лекции о вреде табака, алкоголя, наркотиков, беспорядочных половых контактах, рассказывал о развитии нервной системы у человека.
В общем, лекция сводилась к лозунгам: «Куда вы катитесь?», «Вы еще совсем молодые!», «Эмо-стиль убьет вас!».
Видя пьяного чела, вещающего о вреде алкоголя, эмо-тусовка дружно хохотала на всю округу. Я быстро сдался, потому что был изрядно пьян, сел в машину, и колеса увезли от гогочущих клоунов.
Но по сей день Лена не перестала заниматься эмовской бредятиной, а лишь углубилась в нее с большей силой.
Тут обсуждать с ней нечего. Ничего не изменилось, и боюсь – ничего не изменится. Дурочка упряма и настойчива в своих заблуждениях: не подпускает ни на шаг, когда пытаюсь образумить. Последний раз виделись, черти когда.
Как бы то ни было, я все же очень рад видеть эту дурочку. Мне ее искренне жаль, и нестерпимо обидно, что никак не могу на нее повлиять, потому как никем ей не прихожусь, и вообще – человек с улицы.
Машу ей рукой и жестом предлагаю присоединиться. Лена разочарованно вздыхает, закатывает глаза, а затем расслабляется, понимая, что отвертеться уже не получится.
Меня это почти не обижает.
Одарив легкой улыбкой, короткими шажками она подступает ко мне. Улыбка Лены капает бальзамом на душу, разливается слезами Феникса по ядовитой ране.
Вблизи Лена выглядит не лучшим образом, несмотря на юную упругость и бархатистость кожи: за обильными слоями сине-розовых теней и черной туши видны опухшие веки, красные от недосыпа глаза. Где же она шляется, эта дурочка?
– Привет. Как дела? – от банальности