– иностранец, посторонний, и его суждения, высказанные таким уверенным американским голосом, казались куда ближе к истине, и это пугало. Неужели будут бомбить и Манчестер?
Она вспомнила слова, как-то брошенные Мервином, и повторила их:
– Америке рано или поздно придется вступить в войну.
Ответ Марка ее шокировал:
– Господи Иисусе! Надеюсь, что нет. Это – европейская грызня, и она не имеет к нам никакого отношения. Я почти понимаю, почему Британия объявила войну Германии, но убей меня Бог, если я знаю, почему американцы должны умирать, защищая гребаную Польшу.
При ней он никогда не позволял себе сквернословия. Иногда Марк шептал ей на ухо непристойности во время соития, и это возбуждало, но теперь это прозвучало совсем иначе. В его словах слышался гнев. Быть может, он немного напуган, подумала Диана. Она знала, что мысль о войне пугала Мервина, но находила выход в отчаянном оптимизме. Страх Марка вылился в ругательства и чисто американский изоляционизм, желание держаться подальше от дрязг старой Европы.
Это ее огорчило, хотя она могла понять его логику: с какой стати американцы должны сражаться за Польшу или даже за Европу?
– А как же я? – спросила она. Ей хотелось сказать что-нибудь легкомысленное и этим снять напряжение. – Тебе же не понравится, если меня изнасилует белокурый нацист в надраенных сапогах? – Вышло совсем не смешно, и она сразу же пожалела о сказанном.
Именно в этот момент он достал из саквояжа конверт и протянул ей.
Она извлекла из него билет.
– Ты уезжаешь! – Из глаз ее хлынули слезы. Это был конец.
– Ты не посмотрела как следует. Там два билета, – сказал он тихим, серьезным голосом.
Ей казалось, что ее сердце сейчас остановится.
– Два билета, – повторила она бессмысленно. Диана плохо понимала, о чем он толкует.
Марк сел рядом с ней и взял ее за руку. Она уже почувствовала, что он сейчас скажет, и была одновременно в возбуждении и в ужасе.
– Поедем вместе, Диана, – сказал он. – Ты полетишь со мной в Нью-Йорк. Оттуда мы отправимся в Рино, и ты получишь развод. Затем – в Калифорнию и там поженимся. Я люблю тебя.
Полететь на самолете. Неужели она полетит над Атлантическим океаном? Такое могло только присниться.
В Нью-Йорк. Это сон про небоскребы и ночные клубы, про гангстеров и миллионеров, про модных и богатых женщинах и большие автомобили.
Развестись. Стать свободной от Мервина!
Потом поедем в Калифорнию. Туда, где снимается кино, где на деревьях растут апельсины и каждый день светит солнце.
Поженимся. И Марк все время будет рядом, каждый день, каждую ночь.
Она потеряла дар речи.
– Мы могли бы завести детей, – сказал Марк.
Она готова была разрыдаться.
– Попроси меня еще раз, – прошептала она.
– Я люблю тебя, ты выйдешь за меня замуж и родишь мне детей?
– О Боже, да, – произнесла Диана, и ей казалось, что она уже летит над Атлантикой. –