надо же. Встретились. Но ты вообще-то гусь тот ещё. Не звонишь, не пишешь…
– Саш, это не от меня зависит. Я ж по полгода в командировках. Мотаюсь как чёрт.
– Все равно. Пару строчек написал бы. «Жив, здоров, привет родителям».
– Да я писал.
– Когда писал-то?
– Да писал… что ты прямо… писал.
– Ну и жопа ты всё-таки! – Свеклушин рассмеялся, хлопнул Трофименко по плечу. – «Писал»!
Трофименко вытащил папиросы:
– Будешь?
– Не. Не хочу.
– Ну, а у тебя как?
Свеклушин вздохнул:
– Всё по-старому. Верка авиационный кончает.
– Заочный?
– Ага. Серёжа в седьмой пошёл.
– Как учится?
– Так себе. Чего-то никак за ум не возьмётся. Побренчать, маг послушать.
– Ясно. Ну а на работе как? Как с Сидоровым?
– Хреново.
– Давит?
– Ага. Я уходить хочу от них. Надоело.
– А куда?
– В техникум. Преподавателем.
– Технологию?
– Ага.
– Ну что ж, тоже интересно. – Трофименко курил, перехватив папироску возле самой головки.
– А главное – рядом. В Черёмушках.
– Ну так сам Бог велит. Уходи, конечно.
Свеклушин положил портфель на колени, улыбаясь, вздохнул:
– Да, Серёга, Серёга. Морщины вон у тебя. Надо же…
– Ну и чего странного? Нормально.
– Чего ж нормального? Мастер спорта по самбо, тридцать пять лет.
– Да у тебя тоже, кстати, морщин хватает. Так что не расстраивайся шибко на мой счёт. Береги нервные клетки.
Засмеялись.
Свеклушин шлёпнул Трофименко по коленке:
– Вот что, деятель. Давай мотай на вокзал, забирай свой угол и дуй к нам. Живо. А я щас Верке звякну, чтоб сварганила что-нибудь. Она, поди, дома уже. Давай быстро.
Он встал, но вдруг вспомнил:
– Только вот погоди-ка. Норму сжую щас, чтоб домой не тащить. Хорошо, что вспомнил.
Он сел, раскрыл портфель.
Трофименко курил, стряхивая пепел на асфальт.
– Где она??.. Ага, вот.
Свеклушин вытащил упакованную в целлофан норму.
– Ух ты. – Трофименко потянулся к аккуратному пакетику. – Смотри, какие у вас… А у нас просто в бумажных упаковках таких. И бумага грубая. И надпись такая, оттиснутая плохо, криво. Синяя такая. А у вас, смотри-ка, во как аккуратненько. Шрифт такой красивый…
– Столица, чего ж ты хочешь. – Свеклушин разорвал пакет, вытряхнул норму на ладонь, отщипнул кусок и сунул в рот.
Трофименко потрогал норму:
– И свежая… во мягкая какая. А у нас засохшая. Крошится вся… организаторы, бля. Не могут организовать…
– А вы написали бы куда надо. – Свеклушин жевал, периодически отщипывая.
– Написали, бля! – Трофименко швырнул папиросу, придавил ногой. – Не смеши, Саша.
– Не помогает?
– Да конечно. Всем до лампочки. А потом, говорят, почему периферия тянет слабо? Смешно. Сказка про белого бычка. Везут, везут опять пакеты эти. А там шуршит засохшая, лежалая. Норму уж могли