место и время готовящегося подрыва знал казак Иван Рязанец, в ночь на 5 ноября перебежавший в Троицкую обитель. Он совершенно определенно указал, что взрывать враги будут Пятницкую башню, сообщив что «подкопы подлинно поспели под нижнюю под Круглую башню»[115]. Узнав об этом, осажденные сразу же принялись укреплять саму башню и стены[116]. 9 ноября, по сигналу осадного колокола, 3 русских отряда атаковали противника и отбросили его от стен крепости. Особо отличился старец Нифонт Змеев, отряд которого трижды ходил на батареи врага на Красной горе и все-таки захватил их. В монастырь было вывезено, по одним сведениям 8, по другим – даже 11 трофейных пушек.
Но бои продолжались. К подкопу один из отрядов осажденных, которым командовал Иван Внуков, пробился лишь на третий день. Обороной врага на этом участке командовал бывший болотниковец атаман Иван Чика. Он сумел оттеснить отряд Внукова, но место входа в подкоп осталось неприкрытым. Воспользовавшись этим, участвовавшие в обороне обители клементьевские крестьяне Никон Шилов и Слота проникли в неприятельскую минную галерею и взорвали сложенные там запасы пороха. Ценой своей жизни они уничтожили все осадные работы противника и его батарею на Красной горе.
Имея нужду в топливе, защитники обители вынуждены были делать вылазки за дровами. Им приходилось прорываться обратно с боями. И 17 ноября 1608 года, преследуя отходящих русских воинов, сапежинцы едва не ворвались в монастырь. Отбивать их из-за нехватки пороха пришлось даже камнями, как рассказывал в письме к келарю Авраамию Палицыну старец Симеон. «Выехали, государь, – писал он, – наши люди по дрова сего месеца в 17 день, и те воры и литовские люди мало в город не въехали, немного и людей всех от города не отрезали, и сами мало в город не въехали; и Божиею милостию и Пречистые Богородицы и великих чюдотворцов Сергия и Никона моленьем, воров каменьем з города отбили; и они уж были у Каличьих ворот и ворота было отняли. А и стреляти, государь, нечем, зелья не стало, и дров нет: сожгли в хлебне многие кельи задние и сени и чюланы, а ныне жжем житницы; и ты ведаешь и сам, житниц на долго ли станет? на один монастырьской обиход; а но город и на всю осаду отнюдь взяти негде. На городе на сторожах все перезябли, а люди волостные все наги и босы, которые на стенах стоят»[117].
Некоторые свидетельства той героической осады сохранились до наших дней. 8 ноября 1608 года, в день Архистратига Михаила, в Троицком храме, несмотря на продолжающуюся бомбардировку обители, шла вечерняя служба. Неожиданно пушечное ядро пробило кованые ворота собора рядом с ракой преподобного Сергия и прочертило след на иконе Николая Чудотворца. Пробитое ядром отверстие сохранилось в воротах собора до наших дней – как напоминание о страшных дня Смуты[118].
Со временем боевые припасы в монастыре истощились, о чем осажденные дали знать в Москву. Оттуда был направлен обоз с 20 пудами пороха. Сопровождали спасительный груз 70 казаков и 20 монастырских слуг. Возглавляли отряд