себе подобных он сильно задумается, от сотни ему станет не по себе, от тысячи он придет в ужас, от легиона одинаковых лиц в униформе он «будет недосыпать ночей, и уже не засмеется ни разу».
А ну как ОН с помощью этой «формы», этого штампа, одного и того же «приема механического изготовления» поставит «изготовление» людей в поточное производство? Тогда смеяться над Разумом будет некому, но станут люди, «деградированные к неживому», фанатично чтить Порядок и Разум и не до смеха будет тому, кто хоть раз посмеется над Ними. Жутью обернется смешное.
Окружность, «совершенная» форма Разума, – это предел возможного, успокоение безысходностью, конец всем мечтам и фантазиям, мышление и деятельность человека в границах дозволенных Разумом, человечеству не вырваться из этого круга бесконечным числом поколений, как вписанному многоугольнику своими гранями не выйти за пределы окружности.
Окружность сунула в пасть бесконечности
Её же собственный хвост.
Далекие россыпи звёздной млечности
Между мирами наводят мост.
«Не должно ли было все, что может идти, уже однажды пройти эту дорогу? Не должно ли было все, что может случиться, уже однажды случиться, сделаться, пройти? Разве все мы уже не были должны быть здесь, не должны ли мы вечно возвращаться?» – Прямая дорога Разума обращается в замкнутый круг, в Сизифов труд, в проклятие человечеству: достигать одних и тех же вершин, падать в одну и ту же пропасть, находить одно и то же, одно и то же терять, одни и те же радости, одни и те же муки. Как водит леший заплутавшего путника: исходя сотню верст, он возвращается, к ужасу своему, в то же самое место, так Разум водит человечество по замкнутому кругу своей одинокой природы.
Из грез, надежд и радостей света
Плетется печали посмертный венок,
И после ухода выносит нас Лета
На те же ухабы все тех же дорог.
Повторение, тиражирование, хождение по кругу – это обреченность, проклятие Разума, добровольно заточившего себя в «решетчатой» структуре своей одинокой природы, своей сути, оторванной от живого мира. Человек своим живым мышлением должен оживить метафизический Разум, чтобы он смог испытать те же чувства, какие испытывает заблудившийся путник после долгого хождения наугад в чужом темном страшном лесу вдруг оказавшийся на исходном месте – ужас безысходности, потерянности и обреченности, чтобы Разум в конце концов осознал – сколько ни ходи в одиночку по кругу – выхода нет и не будет, чтобы Он не принимал земную материальную жизнь за чужой страшный лес, что Он не должен бежать из собственного дома, созданного им самим, потому что в нем завелись домовые.
«Если бы исчезли тяготеющие друг к другу тела, то этим не был бы уничтожен закон тяготения», – так говорит философия абстрактных истин. Абстрактность рационалистов доходит до совершенного абсурда: закон есть, но применять его некуда. Тогда Кто его выдумал и зачем? Пусть даже закон тяготения