автомобили. Выруливали, громко сигналили, пробивались в густой толпе. Сквозь стекло на них посмотрел какой-то мальчишка с красным флажком, весело щелкнул по капоту ладонью.
Они сидели с Аурелио в кафе, за столиком, на открытом воздухе, под огромной цветущей акацией. Казалось, в кроне был расположен лиловый прожектор. Напряженные лучи летели из дерева, как лопасти, во все стороны. Стаканы с напитком, руки и лицо Аурелио, земля, выложенная плитками, – все было лиловым, светящимся. Прохожие, попадавшие под ветви акации, превращались в лиловые тени. Сам сладковатый душистый воздух, окружавший дерево, источал радиацию, был наполнен лиловым туманом.
– Вчера ночью вы купались в океане. Это опасно. У камней водовороты, течения. Вы могли удариться. Вас могло унести в океан. – Аурелио держал стакан, который светился, как реторта с лиловым настоем. Глубокий шрам на его щеке был наполнен лиловой тенью. – Как Маквиллен? Вечером, когда вы беседовали, он изрядно выпил. У него не развязался язык?
– Он фантазировал, говорил об африканской мистике, о бабочках. Ничего существенного. – Белосельцев понял, что за ним наблюдали. И в то вечернее время, когда он беседовал с Маквилленом в баре. И позже, когда с полотенцем спустился на темный берег. И когда один, казалось, в полном безлюдье, погружался в ночной океан. Все это время за ним следили невидимые внимательные глаза, которые и теперь, не обнаруживая себя, продолжали следить. Белосельцев медленно повел зрачками, стараясь обнаружить невидимку. Черный официант повернулся спиной, рассеянно вытирал полотенцем стакан. Две молодые африканки в желтых и зеленых блузках, похожие на пестрые целлулоидные игрушки, тянули из соломинок «Фанту». В море, на белой, как молоко, воде туманился танкер. И только из цветущего дерева, как из огромного лилового глаза, летели лопасти света, словно в ветвях, окруженный душистыми купами, прятался соглядатай.
– Мы пытаемся отслеживать его контакты. Но очень трудно понять, где у него агентурные, а где деловые связи. Быть может, они совпадают. – После бессонной ночи, облав и допросов Аурелио выглядел утомленным и вялым. Его кожа, волосы, мочки ушей источали лиловый свет, словно трубка рекламы, наполненная светящимся газом. Так светится индикатор радиационной опасности. Они сидели в накаленном реакторе огромной цветущей акации, и она облучала их своим туманным заревом. – Завтра утром вы и Маквиллен вылетаете транспортным рейсом в Лубанго. Часом раньше туда летит Сэм Нуйома. Я буду вместе с ним. Он летит в лагеря партизан готовить рейд на Виндхук. Маквиллен знает о поездке Сэма Нуйомы. Это важно для нашей операции…
Дерево источало сладкий дурман. Запах вместе с цветным туманом проникал в легкие, обжигал гортань, дыхательные пути. Голова начинала кружиться. Это был веселящий газ, который туманил сознание, порождал галлюцинации. Словно в дереве, ухватившись за ветки, сидел лиловый колдун, улыбался, смотрел на Белосельцева выпуклыми смеющимися глазами. Путал мысли, насылал видения.
– Цель