но выезда на рыночную площадь пока не было. Я уже начал нервничать. Скоро здесь будет «громовержец», который явно уже взлетает, и как знать, не захотят ли его пулеметчики поохотиться и на бестолково катающийся по улице броневик? А белую простыню можно и не заметить. И вообще, разговор о барже был, когда белая тряпка обсуждалась.
Так доехали до самого частокола. Я даже хотел скомандовать, чтобы Орри ломился напролом, свалив забор, но вспомнил, что примерно в этой части рынка, куда мы можем отсюда попасть, все застроено бревенчатыми срубами лавок, которые нам корпусом все равно не пробить.
– Разворачиваемся.
Развернулись с трудом, в три приема. Узко здесь было. Стрельба в районе форта стала вообще отчаянной. И мне послышался гул самолетных двигателей сквозь нее. Надо торопиться!
– Давай быстрее! – крикнул я вниз.
– Понял! – пробасил Орри и действительно прибавил газу.
Мотор взвыл и поволок тяжелую машину все быстрее и быстрее. И на перекрестке с центральной улицей гном вынужден был резко затормозить: из-за угла выехал еще один «гладиатор», близнец нашего. Из люка по грудь торчал офицер в незнакомой мне форме какого-то из Старых княжеств, взгляд которого уперся мне прямо в лицо. И глаза его начали расширяться и расширяться.
«Хана конспирации!» – подумал я, срывая с пояса гранату Ф-1, которыми мы разжились в форте.
Отлетело кольцо, со звонким щелчком отскочил предохранитель, и увесистая рубчатая чушка по крутой дуге перепорхнула из моей руки в башню бронемашины. Офицер, даже не осознав сразу, что произошло, успел только рот для крика открыть, когда в чреве их «гладиатора» рвануло – с металлическим гулом, как в кастрюле, а вверх вылетел клуб серого дыма. Офицер свалился вниз, как будто его дернули за ноги, а потерявшая управление машина, в которой живых не осталось, резко свернула влево и уткнулась массивным швеллером переднего бампера в воротный столб.
– Ну все, ходу! – заорал я, поворачивая башню влево. – К баррикаде – и вали забор.
Когда корпус нашего броневика вылез из-за угла на центральную улицу, я открыл огонь сразу, даже толком не рассмотрев противника у наваленных бревен, скорее по памяти. Пулеметы загрохотали, мелко затряслись у меня в руках, пытаясь сорваться со станка, а я дважды повел стволами, на дулах которых плясали желтыми цветками лепестки огня, в одну и другую сторону. Гильзы со звоном сыпались из выводной трубки в брезентовые мешки, подаватель весело глотал ленту, а две струи пуль хлестали по пяти распростертым на грязной земле телам, выбивая фонтанчики и откалывая щепу со штабеля.
Орри тормозить не стал. Пока я достреливал караул, он опять разогнался и направил машину под углом на дощатый забор. Звено забора вывалилось, доски загрохотали по броне, броневик запрыгал, Лари крепче вцепилась в меня, с такой силой, что дух перехватило, затем заквохтали разбегающиеся из-под колес куры, не съеденные мародерами,