Это был мужчина лет сорока, хромой от рождения, левая нога короче правой. Он очень сильно хромал. По этой причине Федора не взяли в армию, да и немцы не трогали, считая, что несчастный калека не способен причинить им вред.
Кобыла была настолько стара, что ни на что не годилась даже на мясо – кожа да кости. На всякий случай у дяди Федора в телеге всегда был самогон и если его останавливали для проверки, этот «шнапс», как называли его немцы, помогал мужчине избежать всяких неприятностей. Бутылочка всегда служила ему пропуском.
Баба Нюра рассказала нам, что до войны Федор работал в колхозе сторожем на кукурузном поле. Ему даже разрешили построить этот дом, но достроить его не успели. Жилыми в доме были только две комнаты на втором этаже. Одну хозяева занимали сами, а вторую отдали нам.
Весь первый этаж служил складом, там хранились стройматериалы. Во дворе было много хозяйственных построек: хлев, стойло для лошади, сарай для телеги, мастерская. До оккупации у Федора было много скотины, немцы забрали всех кур, двух свиней и козу. Осталась только старая кобыла Мушка. От старости у лошади выпали почти все зубы. Бедняжка не могла нормально пережевывать траву и сено, поэтому Нюра варила для нее кашу из кукурузной крупы.
В сарае кроме сена стоял самогонный аппарат, который Федор смастерил сам. По ночам он гнал водку из кукурузы, чтобы было чем расплачиваться с немцами за свою свободу. Сам же никогда не пил.
С приходом немцев колхоз распался, все разбежались, урожай кукурузы убрать не успели. Пришлось Федору с матерью целыми днями работать, чтобы не пропало народное добро. Кукурузы было очень много, поэтому Федор разрешил всем желающим собрать оставшиеся початки. Время было голодное, и люди были рады.
Все свободные помещения – хлев, курятник, сарай и все остальное – были забиты кукурузными початками. Каждый день баба Нюра лущила кукурузу, отделяя зерна от кочерыжек. Мы тоже стали принимать участие в этой работе. Казалось бы, дело нетрудное, но к вечеру подушечки пальцев краснели, опухали и очень болели. Кукурузные зерна баба Нюра молола на ручной мельнице, делая из них крупу и муку, а сухими кочерыжками топили чугунную печку-буржуйку. Муку Федор продавал, или менял на продукты.
Дядя Федор никогда не был женат и не имел детей, о чем очень сожалела его мама:
– Видно не судьба мне иметь внуков! – с грустью говорила она. – До войны Федор так и не встретил подходящей женщины.
А мама утешала ее:
– Все еще будет, Нюра, только бы война поскорее закончилась. Он у вас мужчина видный и хозяйственный. И неважно, что хромой – найдет он свое счастье и народит вам внуков! Женщины грустно вздыхали, луща кукурузу, и думая каждая о своем. Действительно, по словам мамы Федор был интересным мужчиной: среднего роста, русоволосый, с глубоко посаженными светлыми глазами, которые настороженно смотрели на людей из под густых широких бровей. Весь его облик говорил о сильном и твердом характере.
В первые дни мы с сестрой