а как она его… того? – спросила я, изобразив купированную версию Зяминой пантомимы.
– Грохнула-то? – правильно понял меня братец. – О, мамуля сделала это красиво! В финале ее последней повести Кузя имел неосторожность прогуляться по системе подземных коммуникаций от своего комфортабельного склепа до заброшенного кладбища, над которым соорудили поле для гольфа. Ну, вылез он, как водится, из сырой земли – бледный, но с располагающей улыбкой, обнажившей начищенные до блеска глазные клыки. В общем, душка-вампирчик! А какая-то нервная новорусская дамочка с перепугу возьми да и долбани красавчика по темечку своей клюшкой для гольфа!
– Пардон! – с претензией встряла я. – Это абсолютно недостоверно! По всем канонам, вампира нельзя убить ударом по голове! По правилам его надо пронзить осиновым колом!
– В том-то и фишка, что клюшка у дамочки была деревянная и как раз из осины! – радостно закивал Зяма. – От удара о Кузину голову она сломалась, и получился превосходный кол, которым дамочка начала фехтовать! Эх, не повезло Кузе! Ну, помянем беднягу!
Тут только я заметила, что на столе, помимо еды, имеются рюмки. Две были пусты, а третья полна до краев и аккуратно накрыта кусочком хлеба. Я поняла, что папуля с Зямой душевно поминали усопшего Кузю.
За этим тоскливым разговором мы незаметно поужинали. Судя по отсутствию в меню экзотических блюд, папулю как художника здорово деморализовали шумные разборки. Шедевров кулинарного творчества в меню не наблюдалось. Самым рискованным гастрономическим сочетанием на столе был кривобокий бутерброд с арахисовым маслом, колбасой и помидорами, собственноручно сооруженный Зямой.
– И что теперь? – слопав свой оригинальный сандвич, озабоченно вопросил братец.
Поскольку одновременно с этим он зорко оглядел опустевший стол, я решила, что Зяма интересуется десертом. Однако опечаленный папуля понял его иначе.
– Теперь надо надеяться, что мамуля с Любашей придут к компромиссу, – вздохнув, сказал он.
– Что, компромисс с мамулей? – я недоверчиво фыркнула. – Как же! Долго ждать придется!
В памяти еще были свежи мои собственные яростные перепалки с родительницей: лет десять назад, когда у нас был одинаковый размер обуви, мы ежеутренне спорили, кто наденет лучшие туфли. «Великое башмачное противостояние», как называл нашу маленькую войну ехидный Зяма, продолжалось почти два года. Потом как-то разом выросли и мои ноги, и благосостояние нашей семьи, и туфельный кризис потерял свою остроту. Но я не забыла, как настойчиво и аргументированно умеет доказывать свою правоту наша разносторонне образованная мамуля!
– Пожалуй, я пойду прогуляюсь! – решила я.
– А у меня в двадцать один ноль-ноль деловая встреча! – сообщил Зяма, взглянув на настенные часы, стрелки которых едва перевалили за пять часов. – Времени в обрез! Папульчик, ты помоешь посуду? Я приму ванну и буду собираться.
Я великодушно удержалась от ехидного вопроса, что это