молча пропустил Марата в квартиру. Прилип к косяку, не в силах оторваться. Тагиров распахнул дверь в ванную и остолбенел.
Грязнущий пол был заставлен огромными жестяными банками из-под томатной пасты, опустошенными и еще нетронутыми. Ванна наполовину заполнена какой-то пузырящейся гадостью, стиральная машина надрывно гудела центрифугой. А воздух насыщен алкогольными испарениями так, что его можно было разливать по стаканам.
Марат, матерясь, выскочил в коридор, прошел на кухню. Там на газовой плите гудел огромный самогонный аппарат, из медного змеевика капала в кастрюлю мутная жидкость. На столе и под столом стояли десятки разнокалиберных бутылок – уже наполненных и прикрытых крышками из синей бумаги, перевязанной черной ниткой, и пустых, ждущих своей очереди.
Процесс производства был в самом разгаре.
Тагиров выключил газ, вернулся. Схватил Вязьмина за плечи, начал трясти. Прапорщик глупо хихикал, голова моталась из стороны в сторону. Видимо, знатно надегустировался, контролируя качество продукта.
– Это что за хрень тут у тебя, Петя? – орал лейтенант. – Почему у меня с потолка льется какое-то дерьмо?
– Ну че ты, че ты? Нечаянно я. Ведро браги на пол пролил, когда в цетри… центри… Ик. В машинку заливал!
– Зачем в стиральную машину брагу заливать?! Отстирываешь, что ли? Совсем чокнулся – белочка к тебе пришла?
– Не скажи-и-и, – Вязьмин заговорщицки подмигнул. – Хитрость такая – бражку в центер… фуге. Гонять. Ик. Быстро доходит. За три часа! – Прапорщик оттолкнул Марата, самостоятельно обрел вертикальное положение и строго сказал: – Народ, он что? Он ждать не может. Если выпить хочет – так прямо сейчас. А у меня – готово! Ик. Я про народ забочусь, ночей не сплю. Как раб. Ик. На галереях!
– На галерах, – автоматически поправил Тагиров. – Иди пол в ванной вытирай, чтобы у меня не капало! Или я тебя прямо в твоем полуфабрикате утоплю.
Марат захлопнул дверь, сбежал по лестнице. Самогоноварение – дело подсудное. Но такие, как Петя, людей на самом деле выручают: в военных гарнизонах – строжайший сухой закон, торговля спиртным запрещена. Начальники и прокуроры глядят на эти шалости сквозь пальцы, ибо сами «чамбуром» спасаются. А вообще – противно это все. У прапорщика солдат погиб, а ему хоть бы хны – самогонку варит!
В монгольской двухэтажке хозяин квартиры утихомиривал гостя:
– Чего ты паникуешь? Пока все тихо. Я бы знал, если разнюхал кто.
Русский уже совсем опьянел, но водка его не успокоила. Наоборот, он был на грани истерики:
– Вот именно, что «пока»! А если бы я не успел с этим сержантом? Кто же знал, что он, сволочь, прознает? Шантажировать начал, скотина!
Монгол положил руку на погон, успокаивая:
– Все хорошо ведь кончилось, да? Больше проколов не будет. Пока не будем торопиться. Потом, когда успокоится все, продолжим…
Русский сбросил руку с плеча, закричал, чуть не плача:
– Ни хрена не буду я продолжать! А если ревизия вдруг внезапная? Если вся недостача всплывет – я чего делать