этот маленький фрагмент коричневой кабаньей шкуры, японец частыми кивками дал понять, что всецело одобряет и приветствует мои намерения. Убедившись в этом, я отняла у него ключи и пошла к себе в номер. Для организации грядущей охоты на кабана имело смысл заручиться помощью сильного мужчины.
То есть я хотела уйти, уже шагнула в коридор, но оглянулась на Чихару и поняла, что должна вернуться.
Мой японский друг стоял посреди холла, раскачиваясь, как березка на ветру. Он трепетно взмахивал ручками-веточками и шелестел тихим смехом, уважительных причин для которого я не видела. После двух стопок коньяка беднягу японца развезло так, как уважающий себя русский мужик окосел бы от пары бутылок. Это отчасти льстило национальной гордости великороссов, однако я все-таки почувствовала себя виноватой. Надо же, споила доверчивого иноземца! А ведь знала, что эскимосы, например, очень легко поддаются воздействию алкоголя, у них организмы какие-то особенные, с другой химией, нежели у нас.
– Точно, – мрачно поддакнула моя Тяпа. – На среднестатистического эскимоса этот парень похож гораздо больше, чем на рядового русского богатыря!
– Чихара, друг мой! Обопритесь на меня! – я вернулась к японцу, чтобы подставить бедняге свое плечо, но вынуждена была оказать ему более существенную помощь.
– Таня-сан! – растроганно скрипнул Чихара и подкопанным столбиком повалился в мои объятия.
Тут я искренне порадовалась, что мой новый друг не дорос до габаритов Ильи Муромца, потому что я тоже не Святогор-богатырь и тяжести свыше пятидесяти кило без автопогрузочной техники перемещать не могу. Японец весил как раз около полуцентнера. Я подхватила его под мышки и поволокла к лестнице. Чихара мне никак не помогал, но и не мешал, пассивно влекся по маршруту и молчал в тряпочку желтенького плисового шарфика. Ноги его волоклись по полу раздвоенным рыбьим хвостом, каблучки маломерных ботинок сбивали в крупные складки плешивую ковровую дорожку.
На первых же ступеньках крутой лестницы я с огорчением установила, что моя реальная грузоподъемность существенно меньше пятидесяти килограммов.
– Рыбонька моя, может, ты тут поспишь, на коврике? – предложила я снулому японцу, но сама тут же устыдилась сказанного.
У Тяпы моей совести не было вовсе:
– Вздерни его! – кровожадно посоветовала она.
– Куда?! – ужаснулась Нюня.
– Ну не на рею же! – рассердилась Тяпа. – На перила!
– Спасибо, это мысль! – я с благодарностью приняла рационализаторское предложение.
Вздернула безразличного японца на наклонную плоскость гладко отполированного деревянного бруса и потащила его вверх, как волокушу по накатанному санному пути. До второго этажа мы добрались быстро и весело, а там я самоотверженно подхватила пьяное японское тело на руки и с ускорением зашагала в сторону того единственного номера, дверь которого была гостеприимно приоткрыта. Я не знала, в этом ли конкретном номере расквартирован