Натренируешься наматывать круги вокруг башни и станешь чартером!
Этот идиотский треп лишил меня остатков душевного спокойствия. Отвесив могучий пинок предполагаемому самолетному гнезду, я в гневе и страхе гаркнула:
– К черту подробности!!!
И, когда внутренний голос испуганно заткнулся, дрожащим дискантом спросила о главном:
– Кто я?!
Я не сомневалась, что видала в своей бурной молодой жизни всякое, но это ощущение тотальной потерянности сравнить мне было не с чем. Думаю, даже Машенька, заплутавшая в диком лесу вблизи секретной резиденции трех медведей, чувствовала себя не в пример уютнее.
– Как это возможно, вообще не знать, кто ты такая? – возмущался мой внутренний голос. – Соберись с мыслями, сосредоточься и вспомни!
– Не могу, – с трудом сдерживая слезы, призналась я.
Ни имени своего, ни адреса – вообще ничего такого персонального! – я не помнила, хоть убейте! При этом, что интересно, базисные и абстрактные безличностные знания и навыки остались при мне. Я могла прочитать буквы на мешках и помнила, что они называются латинскими. Я узнала в здании, вокруг которого пробежала стометровку, культовое сооружение, архитектурно соответствующее канонам христианской православной церкви. Я знала о гипотетическом существовании в обитаемой Вселенной НЛО и умела отличать от них грушевидные электрические лампочки. Я даже Большую Медведицу в небе опознала без труда!
– Так, судя по звездам, ты на планете Земля, где-то в Северном полушарии, – внутренний голос перестал истерить и заговорил конструктивно. – Интересно, что это за страна?
– Россия? – предположила я, поглядев на церковь.
– Европа! – уверенно возразил внутренний. – Смотри, как аккуратно ближайшие березки противокомариной сеточкой укутаны, чтобы, значит, их штукатуркой не заляпали.
Я привстала на цыпочки, посмотрела на черепичные крыши невысоких домов:
– Чехия? Или Польша?
Но тут же вспомнила бесконечное слово, напечатанное на мешках, и окончательно определилась:
– Это Германия или Австрия, точно! Такими длинномерными словесами отчаянно грешит именно немецкий язык!
– Итак, ты немка, – постановил внутренний голос и надолго замолчал.
Я тем временем на глазок прикинула свой рост – не меньше ста восьмидесяти сэмэ, оценила золотистый колер локонов и долго таращилась в полированный пятачок металлической пуговицы на манжете, выясняя, какого цвета у меня глаза. Вроде бы светлые.
– Рослая, белокурая, голубоглазая – типичная арийка! – взбодрился мой внутренний голос. – Как тебе имя Гретхен, ничего не говорит? Нет? Может, какое-нибудь другое германское имя в памяти всплывает? Что-нибудь особенно близкое и родное?
– Какая-то ерунда всплывает, – вздохнула я. – Клара Цеткин, Роза Люксембург, Инесса Арманд… А из сколько-нибудь родного и близкого германского только фрекен Бок, но это точно не я, у нее Карлсон был, а я одинока как перст. Торчу на этой стройке, как стремянка!
Ужасно