немного поскучали в ожидании прибытия бронированной пылесосущей техники.
– Вот! – гордо сказал вернувшийся Анатоль, пропуская вперед ярко-желтую пластмассовую черепаху размером с небольшую юрту.
Он действительно не принес, а привел пылесос – тянул его за ременный повод, как лошадь.
– Он моющий! – торжественно сообщил охранник.
– Ясное дело, – сказала мамуля, с опасливым уважением оглядывая чудо техники. – Роскошный экземпляр!
– Представитель вида хоботных, класса моющих, отряда пылесосущих, – пробормотала я.
– Если еще что будет нужно, зовите, – сказал Анатоль, отступая за двери.
Резные дубовые створки бесшумно сошлись. Оставшись вдвоем в просторном зале, мы с мамулей переглянулись.
– Давай действуй! – сказала родительница, носком туфли легонько подтолкнув ко мне желтушную черепаху.
Она с готовностью подползла к моим ногам.
– Почему я? – спросила я, непроизвольно попятившись.
– А кто же? Я, что ли? – мамуля искренне удивилась. – Я писатель, работник умственного труда!
– Я тоже не кочегар!
– Но ты моложе меня! – уперлась она. – В моем возрасте уже можно рассчитывать на заслуженный отдых!
Я скептически посмотрела на нее. Мамуле недавно стукнуло пятьдесят пять лет, и она ознаменовала этот юбилей тем, что удлинила юбки до середины колена, но при этом не выбросила из гардероба шортики и маечки на тонюсеньких бретельках. Фигура у маменьки до сих пор такая, словно она зарабатывает на кусок хлеба не умственным трудом, а безумным стриптизом. Возраст у нее, ха!
Поймав мой взгляд, мамуля сгорбилась, опустила плечи и мелко затрясла головой, изображая дряхлую старушку.
– Артистка! – буркнула я, присаживаясь перед пылесосом, чтобы осмотреть отверстия в корпусе. В одном из них пряталась электрическая вилка на вытяжном шнуре. – Иди отсюда!
– Куда?
– Куда-куда! Розетку ищи!
Ближайшая розетка нашлась за разлапистым зеленым кустом в огромном глиняном горшке. Протиснувшись за мохнатый ствол экзотического растения, мамуля воткнула вилку в розетку и помахала мне рукой.
– Поехали! – по-гагарински отозвалась я и придавила кнопку на спине желтой черепахи.
Зверюга взревела, как реактивный самолет.
– Надо было попросить у любезного Анатоля наушники! – пробормотала я, опуская раструб упругого ребристого хобота на ковер.
Хобот вцепился в ворсистую поверхность большого и синего, как озеро, ковра с жадностью истомленного жаждой слона.
Какое-то время я сосредоточенно выгуливала всеядную черепаху по полу, стараясь не оставлять на ковре необработанных участков. Это непростое занятие поглотило все мое внимание, я даже забыла, что пришла в этот дом вовсе не для того, чтобы осуществлять санитарно-гигиеническую обработку.
Очнуться меня заставил крепкий удар по плечу. Я выронила шланг, испуганно подскочила и уже в прыжке развернулась. Позади меня стояла мамуля. Она шевелила губами и размахивала