парад Победы, не превратились в памятники, бюсты и географические названия, им есть о чём поговорить за рюмочкой и трубкой.
– С тридцать шестого не курю, – сказал гость, с завистью глядя на дымящуюся трубку хозяина. – Врачи запретили.
– И мне запретили, – отозвался собеседник, – да вот такой силы воли, как у вас, не досталось. Несколько месяцев только и продержался.
– Книгу, что вы мне в тот раз дарили, – перевёл разговор гость, – в несколько ночей изучил. Светлые у вас истории, читаешь – и на душе проясняется!
– Ночами читаете? – рассмеялся хозяин. – А я, не поверите, пишу в тёмное время. День на заботы расходится, не успеешь присесть, как стемнеет. Мои угомонятся, в доме тишина – вот тогда самая и работа. Когда котейка с прогулки вернётся – спать ложусь. Это сегодня он рано явился, озяб, а так он у нас зверь ночной.
– И что, целый рассказ за ночь пишете?
Хозяин положил на стол погасшую трубку.
Работал он очень медленно – на небольшую историю уходило до полугода, потому что отделывать её приходилось тщательно, а слово, как драгоценный камень, торопыг не жалует. Иногда лишь несколько фраз выходило из-под камышового, своими руками сделанного пёрышка, а ночь, гляди, уже прошла, серый кот видит во сне серых мышек, и новый день стоит на пороге, полный хлопот и забот. Школьная тетрадка – он писал только в тетрадях – откладывалась до вечера, но между делами всякий раз возвращался к истории заново, обдумывая поступки и слова своих героев.
В бытность журналистом работал, конечно, быстрее – газета промедлений не терпит. Семь лет заведовал отделом писем – газета была крестьянская, и письма в редакцию приходили со всех уральских деревень. Тонны писем, где рассыпан золотой песок народной речи, где меткие словечки – как ценная руда, где начатки легенд вели перекличку с теми сказками, которые он слышал в детстве, на заводе… Жаль было оставлять эти богатства в конвертах, вот он и стал собирать коллекцию – выписывал на карточки, не задумываясь, зачем. А зачем собирают каменья, причудливые деревяхи, раковины? Трудно человеку расстаться с чудом, всяк хочет присвоить хоть немного – пусть радует в тяжёлую минуту
Тяжёлых минут, часов и дней ему досталось бессчётное множество – страшные годы, чёрные календари. Горе от времени легче не становится, разве что привыкаешь носить на себе этот груз. И несёшь его в ночные сочинения, где каждый герой – то сирота, то калека, то битый, то обманутый, но все как один спасаются делом своим, мастерством и призванием. А главное – верой в чудесное.
– Город ваш я не сам выбрал, как вы знаете, – гость вернулся к прежней теме, как возвращаются к камушку, который вначале не показался ценным. – Но служба – она везде служба. А на людей мне всегда везло. Вот вчера в колхоз ездил, на север, так меня там председатель из саней вывалил!
Хозяин удивился:
– За что он вас так?
– Да не нарочно, хотел, понимаешь, прокатить с ветерком! Лежу в снегу и думаю – ну, всё, брат, доездился! Не успел встать, как председателю