достоинства, она еще и прибавляет возраста.
Чуть коснуться тенями век, затем тушью – ресниц… Припудрить щеки… И последний штрих – помада. Только я занесла тюбик над своими губами, как открылась дверь и вошел Громов.
Он явно удивился, узрев меня на месте за полчаса до начала рабочего дня.
– Наталья Владимировна, доброе утро, – Максим Петрович улыбнулся. – Никак не ожидал, что здесь уже кто-то есть. Обычно я всегда прихожу первым.
– Доброе утро. Это в «Ямбе» вы первым приходили, а здесь будете приходить вторым, – улыбнулась ему я, откладывая помаду. Красить губы при постороннем человеке я не умею.
– Настоящий джентльмен всегда пропускает женщину вперед, – сказал Громов и прошел к себе в кабинет.
Почему-то от этих слов мне стало очень хорошо. И даже немного смешно.
Через пару минут на моем телефоне замигала громкая связь.
– Наталья Владимировна, зайдите ко мне, если вас не затруднит.
Только заглянув в кабинет к Громову, я поняла, что теперь все – здесь не осталось ни следа Михаила Юрьевича. Стол был передвинут ближе к окну, папки в шкафу переставлены, новый принтер в углу и монитор на столе… Вместо обычной кучи бумаг перед нынешним главным редактором лежала лишь тоненькая папочка. И еще краем глаза я увидела две фотографии в рамочках – кто на них изображен, разглядеть я не могла.
Максим Петрович сидел за своим столом и приветливо мне улыбался.
– Садитесь, Наталья Владимировна, – кивнул он на один из двух стульев, стоявших перед его столом.
Я села. Теперь я могла рассмотреть фотографии. На одной был сам Максим Петрович, только более молодой, он держал на руках девочку лет пяти. Вторая девочка, лет десяти, стояла рядом и держалась за его руку. Все трое радостно смеялись. На другой фотографии были те же девочки, только немного постарше, обе с букетиками – снимок был сделан явно 1 сентября.
Максим Петрович заметил, что я смотрю на фотографии, и сказал:
– Это мои дочки. Старшей сейчас шестнадцать, а младшей одиннадцать.
– Младшая очень на вас похожа. Просто одно лицо.
– Спасибо, – судя по его гордой и радостной улыбке, наш новый главный редактор очень любил своих дочерей.
Но вот странность. Целых две фотографии, и ни на одной не было жены Громова. Может, он разведен? Или она умерла?
Это удивительно, но мне стало даже немного любопытно, женат он или нет, и если женат, то почему не поставил фотографию жены вместе с фотографиями дочерей?
– Наталья Владимировна, я бы хотел… я хотел спросить насчет той неприятной ситуации в пятницу… Я надеюсь, вы на меня не в обиде? Поверьте, я очень сожалею о своих поспешных выводах.
Так, о чем это он?
– Максим Петрович, извините, но я сейчас не очень понимаю, о чем вы говорите. В выходные произошло столько событий… Вы за что извиняетесь?
И только он открыл рот, чтобы ответить, я вдруг вспомнила. И, хлопнув себя по лбу, сказала:
– Ах, да! Максим Петрович, вообще забудьте об этой дурацкой ситуации, видите,