этом получалась такая четырехлетка: в первом ее году, коротком, было, как обычно, 355 дней, второй год, подлиннее, имел 377 (355 + 22) дней, третий – снова короткий, а четвертый год, самый длинный, состоял уже из 378 (355 + 23) дней. Все обстояло как будто бы неплохо – нужно было только преодолеть еще одно серьезное препятствие.
Ведь на небе двенадцать созвездий зодиака, поэтому ни в каком случае нельзя добавлять тринадцатый месяц к тем двенадцати, которые даны людям самими богами. Из этого затруднения жрецы вышли с честью: они запрятали от богов мерцедоний, неприметно вклинив его во вторую половину фебруариуса.
Очень уж забавным стал этот двойной месяц, состоявший из пятидесяти или пятидесяти одного дня. До 23-го числа длился фебруариус, затем счет начинали с 1 мерцедония до его последнего дня; потом, как ни в чем не бывало, вновь возвращались к фебруариусу и продолжали считать 24-е число, 25-е и так далее до 28-го.
Таким вздорным способом, только для вида, удалось сохранить освященное традицией число дней в последнем месяце. И боги не в обиде, и календарь в порядке, радовались жрецы, но они ошиблись. Порядка все же не получилось, потому что в календарь затесался лишний день. Откуда же он взялся?
Жрецы, не подсчитав как следует, каждые четыре года вставляли два мерцедония по 22 и 23 дня, или всего 45 дней. Из-за этого каждый год четырехлетки удлинился в среднем на 111/4 (45:4) суток, а не хватало только 101/4. Вот откуда появился лишний день.
Раньше календарь был чересчур коротким и торопливым, теперь он стал слишком длинным и медлительным. За тридцать лет по одному лишнему дню накапливался уже целый месяц: по календарю только наступил мартиус, а надо бы считать уже 1 априлиса. И чем дальше, тем хуже.
Праздник Флоралий, в честь богини цветов и юности Флоры, начинался 28 априлиса, а он забежал по нашему календарю на конец майуса, праздник жатвы приходилось отмечать чуть ли не зимою. Один только лишний день вносил нетерпимую путаницу во все расчеты. Весенние праздники сползали к лету, осенние – к зиме. Но дело не только в праздниках – они ведь были связаны с началом или окончанием полевых работ, и календарь утрачивал всякий смысл: он не мог держать правильный счет дней в согласии с временами года.
Надо было как-нибудь подогнать календарь ко временам года, вносить новые исправления, а это всецело зависело от жрецов, особенно от их главаря, носившего титул понтифика великого. Но у них были свои заботы, и понтифики распоряжались календарем, как хотели, вернее, как им было выгоднее.
Обычно 1 януариуса народное собрание выбирало на предстоящий год новых консулов, правителей Римской республики. Проконсулы, полноправно хозяйничавшие в богатых, принадлежавших Риму областях, также назначались ровно на один год. Но этот год жрецы могли по своей воле растянуть, как резину, или сократить, если им заблагорассудится.
Стоило крупным сановникам подкупить понтификов, и календарь удлинялся на месяц. Пожелает верховный жрец освободиться от несимпатичных ему консулов или порадеть сборщикам