для себя самого? – сообразила я.
Каменецкий мрачно кивнул.
– Ладно, давайте начистоту. Ваш звездный мальчик сидит на каком-то препарате, да?
– Да вы что! Как вы могли такое подумать!
– Сегодня мне показалось, что молодой человек явно не в себе. Сообщил, что часы у него забрали демоны.
– Макс иногда ведет себя несколько необычно… очень возбудимая личность. Но никаких наркотиков – у нас с этим строго! – отрубил Венедиктов.
– Актеры связаны довольно жестким контрактом. Его нарушение грозит серьезными последствиями, – вставил Каменецкий.
– Наши актеры не пьют и даже не курят. В первом сезоне у нас была ведьма Аурелия, так вот ее застукали на том, что она тайком курила косячок у себя в гримерной. Вылетела как комета. Как болонка в анекдоте, – нехорошо засмеялся режиссер.
– Понятно. Значит, у Максима неприятности? Что-то личное?
– Он в полном порядке, – скривился режиссер. – Живет как в коробке с ватой. Зарабатывает отлично. Мы обеспечиваем ему психологический комфорт – никто не имеет права возражать этому гаденышу. Идеальные условия, только работай! А мальчик срывает нам первый съемочный день. Мы же не потащим его на площадку после полета с моста? А потеря даже одного дня означает срыв графика…
– Илья, Евгении неинтересны наши профессиональные проблемы, – поморщился Каменецкий.
– Да ладно, чего еще ожидать от твоего мальчишки! – Режиссер вяло махнул рукой и скорчился в кресле.
– То есть Максим… это с ним не впервые? – догадалась я. – Сегодняшняя попытка суицида была не первой?
Каменецкий отвел глаза. Но хитрить со мной не было смысла. Телохранитель – это как врач или священник, от него не скроешь никаких тайн.
– Месяц назад Макс пытался бросить фен в ванную. Ему повезло, что он был с девушкой, она вошла и успела выдернуть прибор из розетки, – нехотя признался продюсер.
– Мне кажется, ваш мальчик нуждается в услугах врача, а не телохранителя.
Каменецкий вспылил:
– Послушайте, вас рекомендовали как профессионала, лучшего в этом городе. Но нас вполне устроит и второй… э-э… по крутизне. Я, кажется, в ваших советах не нуждаюсь.
Вот хам! Да и я тоже хороша – сейчас я явно переступила черту допустимого. Ладно, решение я уже приняла, так что нечего терять время.
Древние китайцы утверждали, что между спасенным и тем, кто его спас, протягивается нить, разорвать которую может только смерть, обиженная тем, что у нее из-под носа увели добычу.
Что ж, будем надеяться, что какая-то ниточка протянулась от меня к странному синеглазому юноше. Значит, надо хотя бы попытаться разобраться в том, что происходит, и защитить неудачливого самоубийцу от самого себя.
– Я согласна, – сказала я и встала, не снисходя до объяснений.
Каменецкий поднял брови, но ничего не сказал. А Венедиктов, кажется, уверился, что я тоже слегка не в себе. Со странностями – точно под стать их звездному мальчику.
Глава