отчаянно колотиться, попытаюсь сориентироваться. Это не так уж трудно. Всего-то надо поинтересоваться у собственного телефона.
Как выясняется, я нахожусь на Манхэттене, на углу Сорок второй и Восьмой авеню, а этот район я недурно знаю с той поры, как работал вышибалой в клубах Большого Яблока. Можно запрыгнуть в мотор до Сохо и забросить этот проклятый конверт, но мне нужно немного воздуха, чтобы избавиться от понемногу накатывающего тремора посттравматического боевого невроза, да и поесть было бы недурно. Уже третий час, а у меня и крошки во рту не было.
Третий час?! Ни черта себе, как такое могло случиться?
Должно быть, в машине Кригер мне что-то впрыснул, чтобы я наверняка не очнулся. Еще один повод прикончить этих типов. Я решаю попросить Зеба тщательно меня осмотреть, если доберусь до дома, дабы убедиться, что в крови у меня нет никакой чуждой химии. Уйма седативных препаратов дают побочные эффекты, если их не выгнать из организма. Даже дни спустя после укола может проклюнуться что угодно – от амнезии до паранойи. Последнее, что мне нужно, – это тыкаться куда попало в уверенности, что меня пытаются убить, но не иметь возможности припомнить, кто именно.
Наверное, я могу даже попросить помощи у «фараона», и этим «фараоном» окажется Дерк Фортц.
Я пешком отмахиваю с дюжину кварталов до «Паркер Меридиен», радуясь плотному людскому камуфляжу на улицах, и занимаю маленький столик в знаменитом ресторане завтраков «Норма».
Дерк Фортц. Что это за идиотское имя? Как будто родители не могли решить, из «Династии» они или из «Звездных войн».
Этот тип достал меня до нутра так, как никто другой прежде. Он хотел не просто меня убить, а пойти куда дальше.
Руки у меня трясутся, и когда приходит официантка, я прячу их под столик. Пардон, не официантка. Менеджер по обслуживанию. Менеджер лет на десять моложе меня, так что вполне может претендовать на роль предмета вожделений, с открытым лицом и глазами, сияющими от здоровой скорости или проворства.
– Меню не требуется, – говорю я. – Я здесь уже бывал. Принесите кофейник и французский тост со всем причитающимся.
Улыбка менеджера настолько широка, что заставляет поверить в ее искренность. Если американцы и умеют что делать хорошо, так это заставить человека поверить, что ему рады.
Мля, я чувствую тут себя завсегдатаем, а ведь не наведывался уже много лет.
– Французский тост, – повторяет она, записывая заказ в блокнот. – Чуток утешительной пищи, а?
– Угу, – подтверждаю я. – Сейчас мне чуток утешения не помешает.
Я тут частенько тешил себя завтраком после трудных ночных вахт у дверей. Таблички «Лучший завтрак в Нью-Йорке» выставляют в своих окнах многие заведения, но «Норма» свою вполне заслужила.
Я читаю имя на бейджике менеджера.
– Ничто так не утешает мужика, как французский тост. Мэри, вы ирландка?
Вопрос Мэри польстил.
– О боже мой! Я вроде как полная ирландка. Мой прадед приехал из графства Уэльс.
Я