Викентий Вересаев

Исанка


Скачать книгу

водой, рядком стояли на валу канавы, а ребята лежали под березами, сплетшись в одну огромную, живописную кучу. В зеленой тени сверкали золотистые, бронзовые и оливковые тела, яркими цветами пестрели женские косынки и блузки.

      – Борька! Исанка! Отдых!

      Борька опустил свой бидон на землю, отер потный лоб и весело замешался в общую кучу. Руки переплетались с ногами, у наклонявшихся девчат в вырезах блузок мелькали на миг, обжигая душу, грушевидные груди. Стенька Верхотин лежал головой на коленях Тани, а она, наклонившись, гладила его курчавую голову.

      Исанка поставила свой кувшин в ряд с другими и села сбоку, не мешаясь в кучу.

      Можаев враждебно спросил:

      – Ты почему в сторонке села?

      Исанка презрительно ответила:

      – Тебя не спросила! Жарко!

      – Нет, не жарко потому что. Ты всегда держишься в сторонке. Вон, Борька чуть тронул за руку, – «ах, ох, это неприлично!». Мещанка ты, интеллигентка! Нет у тебя настоящей товарищеской простоты.

      Вера Горбачова поддержала Можаева:

      – Как будто в старорежимные времена в великосветской гостиной… Тургеневская девушка.

      Борька расхохотался.

      – Товарищи, что это? Мы еще начнем вводить регламенты, как держаться и где садиться! Черт знает! Исанка, будь сама собою и плюй на всех!

      Можаев проворчал:

      – Черт с ней, пускай будет сама собой! Очень мне нужно!

      Стенька Верхотин лениво и строго сказал:

      – Можаев! Не бузи! Покультурнее нужно быть.

      Поднялись, поставили кувшины на головы, пошли дальше. В такт шагу задекламировали все вместе:

      Довольно жить законом,

      Данным Адамом и Евой!

      Клячу истории загоним…

      Левой! Левой! Левой!

      Можаев с виноватым видом подошел к Исанке.

      – Ты не сердись, что я тебя так. Я задеваю тебя, а все-таки очень люблю.

      – А мне надо?

      Отодвинулась от него и дружески взглянула на подходившего Борьку.

      Борька привык первенствовать и привык к жадно слушающим, влюбленным девичьим глазам. Но Исанка становилась ему все желаннее и милее, потому что у нее были гордые и дерзкие глаза, потому что она не позволяла к себе прикасаться.

      Он тяжко вздохнул.

      – Эх, Исанка! Завтра уезжать, – как не хочется! Я так к тебе привык!

      Она из-под руки, придерживавшей кувшин, взглянула, не умея сдержать радости.

      Над густолистыми ясенями забелел вдали бельведер дворца. Широкая подъездная аллея. Потом веселая лужайка с цветниками перед террасой. И огромный двухэтажный дворец-красавец – раньше графов Зуевых, теперь – студенческий дом отдыха на сто двадцать человек.

      Прошли через лужайку к боковому двору и перед кухнею стали сливать свои кувшины в бочку. Потом на спортплощадку. Большая партия вузовцев, отжившая свой месяц, завтра покидала дом отдыха, на место их приезжали другие. И все спешили последний день наиграться. Спортплощадка была разбита на лужайке перед дворцом.

      Футболисты