поставили современную школу.
Парк закончился, машина по-прежнему в пути, в поле зрения вплыла крепость, возвышающаяся над городом. Каменные стены, хоровод островерхих башен вокруг собора с золотыми куполами. От крепостных ворот спускалась и, огибая церковь, втекала в главную городскую площадь мощенная булыжником дорога. К этой площади, украшенной фонтаном и клумбами, примыкали мэрия, Дом культуры, универмаг и гостиницы – архитектурный ансамбль в стиле сталинского ампира. Все здания в хорошем состоянии, как и весь город.
Волкобойск переживал период весеннего обострения. В марте на улицах города произошло два убийства, в апреле – три, в мае пока только одно. Людей убивали по ночам, бессистемно – то ножом, то удавкой, то просто камнем по голове; под молох попадали как женщины, так и мужчины, как молодые, так и старые. Кого-то грабили, кого-то нет…
Местная полиция убийцу найти не могла. Обвинили какого-то мужчину, тот поднял шум, в дело вмешалась федеральная прокуратура, подключился следственный комитет. Доказательства признали липовыми, против начальника местного уголовного розыска возбудили дело, а в город отправили следственно-оперативную группу, которую возглавила подполковник юстиции Знаменова, специалист настолько же опытный, насколько и строгий. А старшим оперативной группы назначили майора Пахомова; он главный, а с ним два капитана – Духов и Черновицын.
Волкобойск представлялся Пахомову депрессивным, запущенным городом, на дне которого водятся наркоманы и прочие деклассированные элементы. На эту мысль наводил высокий уровень преступности, этот продукт жизнедеятельности местной криминальной мафии, вросшей во властные структуры города. Логика проста, там, где мафия, там бардак… А город вопреки ожиданиям производил благоприятное впечатление. Начиная с жилых микрорайонов. Дома в хорошем состоянии, развалюх не видать; ухоженные газоны, чистые тротуары. Современные торговые центры на каждом шагу, стадион сразу возле школы. Исторический центр города в прекрасном состоянии, эстетика зданий радует глаз. Чувствуется, что администрация денег на развитие города не жалеет.
Видно, медный горно-обогатительный комбинат порядком наполнял городской бюджет, но, как известно, вороватый чиновник способен оставить без песка даже Сахару. И даже самый богатый бюджет растащить – не проблема. Значит, городом управляют не только умом, но еще и совестью. Может, и крадут, но в меру.
А мафия в городе точно есть. Уж в этом Пахомов не сомневался. Переработка медной руды – процесс сложный, и сопровождается он побочным извлечением серебра, золота и платины. Система учета опирается на человеческий фактор, иммунитет которого не в состоянии справиться с золотой лихорадкой. И, конечно же, есть люди, которые этим пользуются. Не может не быть.
Именно поэтому следственную часть серьезно усилили оперативным составом. Мало ли, вдруг придется сойтись в схватке с организованным криминалитетом? С кем конкретно могли схлестнуться оперативники, Пахомов только догадывался. Был здесь законник Мазай, который время от времени засвечивался на воровских сходках. Но какое положение он занимает в городе, какими силами располагает, об этом достоверных сведений нет, одни только предположения. Может, и не Мазай здесь главный? Может, вор вообще здесь не делает погоды? И о комбинате ничего не слышно, как будто и не воруют здесь золото и платину. Нет громких дел, не ведутся расследования… Одним словом, криминальная история Волкобойска – тишина, покрытая мраком. И если бы не убийства, всколыхнувшие город, так и оставался бы он тихим омутом со всеми своими чертями.
Микроавтобус остановился возле здания городской администрации.
– И что это значит? – сухо спросила Знаменова.
Она сидела на одиночном кресле возле двери в салон. Руки сложены на кожаной папке, папка на коленях, плечи расправлены, спина прямая, подбородок приподнят. В этом положении она ехала от самого аэропорта, а путь был неблизким, почти сто километров.
На улице май месяц, но погода неважная. Дождя нет, но пасмурно и холодно – без куртки не обойтись. Олег знал многих женщин, которые поверх кителя носили кожаные куртки, но Знаменова всерьез считала это нарушением формы одежды. Уставное пальто на ней синего цвета, с погонами. А вот обувь неуставная. Ножка у Татьяны стройная, и сапожки такие же изящные, на среднем, но тонком каблуке.
Ей всего тридцать два года, она младше Олега, а уже подполковник. Но удивляться здесь нечему, в армию ее не призывали, и в ОМОНе она сержантом не служила. Это Пахомов терял время на пути к офицерским погонам, а она сразу после школы поступила в университет, в двадцать два года получила по две лейтенантские звездочки на погоны, и – вперед. А подполковником Татьяна стала досрочно, в награду за успешно раскрытое дело, напоминанием о котором служил небольшой шрам на шее сразу за ухом – след от ножа. Правда, шрам этот разглядеть непросто, нужно как минимум отвести в сторону тяжелую завесь из густых и прямых, как натянутые нервы, волос. Но попробуй, прикоснись к ней…
– Так это, Станислав Альбертович вас ждет! – удивленно посмотрел на нее сопровождающий пухлощекий майор, заместитель начальника ГУВД по воспитательной работе.
– Кто