Анна Ахматова

Листки из дневника. Проза. Письма


Скачать книгу

vel cinla d’uliva

      Donna m’apparve, sotto verde manlo

      Vestita di color di fiamma viva[31].

      Гвельфы и гибеллины давно стали достоянием истории, белые и черные – тоже, а явление Беатриче в XXX песни «Чистилища» – это явление навеки, и до сих пор перед всем миром она стоит под белым покрывалом, подпоясанная оливковой ветвью, в платье цвета живого огня и в зеленом плаще.

      Я счастлива, что в сегодняшний торжественный день могу засвидетельствовать, что вся моя сознательная жизнь прошла в сиянии этого великого имени, что оно было начертано вместе с именем другого гения человечества – Шекспира на знамени, под которым начиналась моя дорога. И вопрос, который я осмелилась задать Музе, тоже содержит это великое имя – Данте.

      …И вот вошла. Откинув покрывало,

      Внимательно взглянула на меня.

      Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала

      Страницы Ада?» Отвечает: «Я».

      Для моих друзей и современников величайшим недосягаемым учителем всегда был суровый Алигьери. И между двух флорентийских костров Гумилев видит, как

      Изгнанник бедный Алигьери

      Стопой неспешной сходит в ад.

      А Осип Мандельштам положил годы на изучение творчества Данте, написал о нем целый трактат «Разговор о Данте» и часто упоминает великого флорентийца в стихах:

      С черствых лестниц, с площадей

      С угловатыми дворцами

      Круг Флоренции своей

      Алигьери пел мощней

      Утомленными губами.

      Подвиг перевода бессмертных терцин «Божественной комедии» на русский язык победоносно завершил Михаил Леонидович Лозинский. Эта работа была в моей стране высоко оценена критикой и читателями.

      Все мои мысли об искусстве я соединила в стихах, освященных тем же великим именем:

      Он и после смерти не вернулся

      В старую Флоренцию свою.

      Этот, уходя, не оглянулся,

      Этому я эту песнь пою.

      Факел, ночь, последнее объятье,

      За порогом дикий вопль судьбы.

      Он из ада ей послал проклятье

      И в раю не мог ее забыть, –

      Но босой, в рубахе покаянной,

      Со свечой зажженной не прошел

      По своей Флоренции желанной,

      Вероломной, нежной, долгожданной…

<1965>

      Воспоминания об Александре Блоке

      В Петербурге осенью 1913 года, в день чествования в каком-то ресторане приехавшего в Россию Верхарна, на Бестужевских курсах был большой закрытый (то есть только для курсисток) вечер. Кому-то из устроительниц пришло в голову пригласить меня. Мне предстояло чествовать Верхарна, которого я нежно любила не за его прославленный урбанизм, а за одно маленькое стихотворение «На деревянном мостике у края света».

      Но я представила себе пышное петербургское ресторанное чествование, почему-то всегда похожее на поминки, фраки, хорошее шампанское, и плохой французский язык, и тосты – и предпочла курсисток.

      На этот вечер приехали и дамы-патронессы, посвятившие свою жизнь борьбе за равноправие женщин. Одна из них, писательница Ариадна Владимировна