многозначительно подтвердил Гельмар, бросая насмешливый взгляд на забинтованную руку приятеля.
– Не брани Амвросия, папа, – недовольным тоном заметил Генрих. – Тебе непременно нужно познакомиться с ним; это такой оригинальный тип, какого можно встретить только в этих диких краях, среди высоких гор.
– Оставь меня в покое со своими «оригинальными типами», – проворчал сановник. – Третьего дня мне уже пришлось познакомиться с подобным «оригинальным типом», и я настолько удовлетворен им, что не желаю больше никаких местных знакомств.
– Вы знаете, Эвелина, – обратился он к госпоже Рефельд, – я был у доктора Эбергарда, который поселился невдалеке от вас. Я слышал о нем в столице, как о крупной величине в медицинском мире, и хотел воспользоваться его соседством для того, чтобы он посетил вас и высказал свое мнение относительно вашей болезни. Однако он принял меня так, что мне не удалось даже произнести ваше имя. Он набросился на меня, как полоумный, и начал кричать, чтобы его оставили в покое. «Я уже давно отказался от практики, – заявил он, – и послал к черту всех больных. Имею же и я право когда-нибудь отдохнуть! Обратитесь к местному врачу, а у меня нет ни времени, ни желания ходить к вашим больным!» Продолжая осыпать меня подобными любезностями, он захлопнул дверь перед моим носом. Можете себе представить, в каком я был восторге от этого знакомства!
Гнев старого Кронека был так комичен, что все засмеялись; даже больная не могла удержаться от улыбки.
– Я уже слышала о докторе Эбергарде и о его странных привычках, – тихо проговорила она. – Он – совершенный чудак.
– Из самой неприятной категории чудаков, – подтвердил генерал. – Может быть спокоен, я не подойду больше к нему даже на расстояние пушечного выстрела.
– Ах, дядя, но представьте себе, что это чудовище может помочь моей мамочке, – воскликнула Кетти. – Если вам не удалось уговорить его, то я сама отправлюсь к этому доктору Эбергарду и не отстану от него до тех пор, пока он не даст обещания прийти к нам.
С последними словами молодая девушка подошла к Эвелине и обвила руками ее шею. Странно было видеть в этих двух женщинах мать и дочь, так как разница в их возрасте была слишком незначительна. Эвелине можно было дать по виду не более двадцати трех лет, а ее падчерице недавно исполнилось шестнадцать.
– Нет, дитя мое, не делай этого, – возразила больная, ласково поглаживая рукой вьющиеся волосы Кетти, – ты будешь так же грубо принята доктором, как и твой дядя. Да и к чему мне этот Эбергард? Мне никто не в состоянии помочь!
– О, мама, не говори так! – с нежным упреком воскликнула девушка, опускаясь на колени перед мачехой.
– Разве вы чувствуете себя хуже? – мягким, мелодичным голосом спросил Гвидо Гельмар, склоняясь над больной. – Я боюсь, что вы слишком рано покинули юг. Май почти всегда бывает холоден и ненастен в горах, а такой нежный организм как ваш требует много тепла и солнечного света.
– Кому