на лыжах в Альпы (в прошлый раз кто-то даже взял с собой свечи). Мы все наслаждаемся скоростью, азартом, стремительными прыжками на спуске, но лично я больше всего люблю то время, когда мы возвращаемся в дом.
Ноги болят, все тело ноет, вы находите стул на балконе, и характерный звук разливаемого по рюмкам «Гран Марнье» подсказывает вам, что кофе уже готов. На балкон выходят остальные, все еще в лыжных костюмах, слишком уставшие, чтобы переодеваться или разговаривать, слишком уставшие вообще для всего, в этот момент способные только молчаливо наслаждаться компанией, любоваться видами и вдыхать горный воздух.
Читая лекции об исследованиях счастья, я иногда прошу своих слушателей закрыть глаза и вспомнить, когда они в последний раз чувствовали себя по-настоящему счастливыми. Иногда они настораживаются, но я заверяю их, что им не нужно будет рассказывать об этом всему классу. И можно точно засечь момент, когда у человека в голове всплывает счастливое воспоминание: вся комната освещается умиротворенными улыбками. Когда я прошу слушателей поднять руку, если в этом воспоминании кроме них присутствуют другие люди, это обычно делают девять человек из десяти.
Конечно, это не научный метод, и, следовательно, он ничего не доказывает, однако он позволяет людям сопоставить личные воспоминания и эмоции с сухой статистикой, которую я затем обрушиваю им на голову. Почему мне нужно, чтобы они вспомнили? Потому что мои исследования в области счастья привели меня к выводу, в котором я более чем уверен: самый надежный показатель того, насколько мы счастливы, – это наши социальные отношения. Это самая наглядная и частая закономерность, с которой я сталкиваюсь почти каждый раз, когда пытаюсь понять, почему одни люди счастливее других.
Таким образом, вопрос заключается в том, как организовать свое окружение и свою жизнь, чтобы в наших социальных отношениях царило благополучие. Ответ, разумеется, таков: стараться поддерживать здоровое равновесие между работой и личной жизнью. И когда об этом заходит речь, многие смотрят на Данию с завистью. «Мы совсем не удивились, прочитав на прошлой неделе, что датчане заняли первую строчку в Международном индексе счастья ООН», – написала в Guardian Кэти Стронгман. Три года назад она вместе с мужем и дочерью переехала из лондонского Финсбери-парка в Копенгаген.
Качество жизни стремительно выросло, а ностальгическая верность Лондону вскоре сменилась бурным восторгом по поводу всего Dansk – датского, – за который нам порой становится неловко. Заметнее всего изменилось соотношение работы и личной жизни. Раньше мы могли наскоро поужинать вместе только около девяти, после того как Дункан наконец вырвется с работы, но теперь он уходит домой ровно в пять. Задержитесь в офисе до половины шестого, и вы не увидите вокруг ни души. Придите на работу в выходные, и датчане решат, что вы сошли с ума. У семьи должно быть время, чтобы играть, общаться и ужинать вместе в конце дня – каждого дня. И это работает. Почти каждый вечер Дункан купает и укладывает спать нашу четырнадцатимесячную дочь Лив. Они настоящие друзья, а не чужие люди, которые видят друг друга только по выходным.
Некоторые полагают, что датское рабочее место больше всего похоже на заставку из «Флинтстоунов». Как только часы показывают пять, все разбегаются, не успеете