и Мартина в помощь вам. У него будет с собой все, что необходимо.
– Спасибо, сэр. Когда об этом сообщили?
– Три минуты назад. Позвонил главный врач. Он кратко упомянул об алиби практически всех сотрудников, учитывая предполагаемое время смерти, и объяснил, почему убийцей не может быть один из пациентов. Затем высказался некий доктор по фамилии Штайнер. Он сообщил, что мы встречались лет пять назад на торжественном ужине, устроенном его покойным шурином. Доктор Штайнер объяснил, почему злоумышленником не может быть он, и соблаговолил поделиться со мной своим видением психологического портрета убийцы. Эти доктора, похоже, прочитали все лучшие детективные романы. Никто не прикасался к трупу, они никого не выпускают из здания и не впускают туда, и все собрались в одном помещении, чтобы не спускать друг с друга глаз. Вам лучше поспешить, Адам, а то они распутают это преступление до вашего приезда.
– Кто там главный врач? – спросил Дэлглиш.
– Доктор Генри Этридж. Должно быть, вы видели его по телевизору. Он известный психиатр, посвятивший жизнь тому, чтобы поднять престиж своей профессии. Всегда безупречно выглядит, честен и серьезен.
– Я видел его в суде, – заметил Дэлглиш.
– Конечно. Помните дело Рутледжа? Он практически добился того, чтобы я зарыдал горючими слезами в свой носовой платок, а я ведь знал Рутледжа лучше всех. Этридж – идеальный свидетель для любого адвоката со стороны защиты, если только тому удастся заманить его в суд. Вы знаете, какие эти доктора – нытики. Попробуйте найдите мне психиатра, который имеет респектабельный вид, говорит по-английски и не приводит в шок присяжных или не настроит против себя судью. Ответ прост – это Этридж. А, ну ладно, удачи вам!
Со стороны помощника комиссара[3] было несколько самонадеянно полагать, что его звонок может прервать прием. Празднество давно перешло в ту стадию, когда отъезд одного гостя уже никого не смутит. Дэлглиш поблагодарил хозяина, попрощался с несколькими людьми, попавшимися ему на глаза, и выскользнул из здания. Он больше не видел Дебору Рискоу, да и не пытался ее искать. Он уже полностью сосредоточился на предстоящем деле, радуясь, что спасся в лучшем случае от выслушивания грубостей, а в худшем – от совершения безрассудного поступка. Это была короткая, мучительная, незаконченная и волнующая случайная встреча, но теперь она осталась в прошлом.
Двигаясь через площадь по направлению к высокому зданию в георгианском стиле, где располагалась клиника Стина, Дэлглиш перебирал в памяти все скудные сведения об этом учреждении, которыми располагал. Все знали: нужно обладать исключительно здоровой психикой, чтобы тебя приняли на лечение в эту клинику. Само собой, это заведение – возможно, совсем незаслуженно, подумал Дэлглиш, – прославилось тем, что при отборе пациентов руководствовалось скорее их уровнем интеллектуального развития и принадлежностью к определенной социальной прослойке, чем состоянием психики, и подвергало людей диагностическим