(она-то была уверена, что даже экспертам следует понижать голос в храме) сравнивают церковь Святого Матфея с собором Торчелло, что неподалеку от Венеции, или с базиликой того же Бломфилда в оксфордском Иерихоне.
Храм возник перед ними, как всегда, с драматической внезапностью. Пройдя через турникет в ограждении канала, они свернули на гравийную дорожку, ведущую к южному крыльцу, тому, от двери которого у мисс Уортон был ключ. Дверь открывалась в проход перед малой ризницей, где она обычно вешала пальто. Оттуда имелся вход на кухню – там она мыла вазы и ставила в них свежие цветы. Подходя к крыльцу, мисс Уортон окинула взглядом небольшие цветники вдоль дорожки, которые садовники из местной паствы пытались культивировать на здешней неблагодарной почве не столько с успехом, сколько с оптимизмом.
– Взгляни, Даррен, как красиво. Первые георгины. А я не верила, что они расцветут. Нет, не рви! Они так чудесно здесь смотрятся. – Мальчик наклонился и уже было запустил руку в траву, но после ее слов выпрямился и сунул грязный кулак в карман.
– А разве они не пригодятся вам для БДМ?
– Для Богородицы Девы Марии у нас есть розы от твоего дяди!
«Нужно все-таки поговорить с ним, – в очередной раз подумала она. – Не пристало мне дарить Богородице ворованные цветы, если они действительно ворованные. А что, если это не так? Я оскорблю его подозрением, разрушу то, что сложилось между нами. Нет, не могу я его потерять. К тому же я ведь рискую сама заронить мысль о воровстве в его голову». На память пришли полузабытые выражения: «развращение невинного», «искушение грехом». «Нужно будет об этом подумать, – мысленно сказала она себе. – Но не сейчас, еще не сейчас».
Она нашарила в сумке ключ на деревянном колечке и попыталась вставить его в замочную скважину, но не смогла. Озадаченная, но пока не обеспокоенная, она взялась за дверную ручку – тяжелая дверь на массивных железных петлях открылась, она уже была отперта, и ключ торчал в замке изнутри. В коридоре было тихо и темно, дубовая дверь в малую ризницу, расположенная слева, плотно закрыта. Значит, отец Барнс, видимо, уже там. Но как странно, что он пришел раньше ее. И почему не включил свет в коридоре? Пока она нащупывала затянутой в перчатку рукой выключатель, Даррен вихрем пронесся мимо, направляясь к кованой железной решетке, отделявшей коридор от церковного нефа. Он любил по приходе просунуть через нее свои тонкие руки, дотянуться до ящика для пожертвований и подсвечника и зажечь свечу. Перед входом в церковь мисс Уортон обычно вручала ему десятипенсовик. Вот и сейчас она услышала тихое звяканье и понаблюдала, как он, воткнув свечку в гнездо, тянется к спичечному коробку, вставленному в медный держатель.
И именно тогда, в тот самый момент, она ощутила первый прилив беспокойства. Какое-то дурное предчувствие зародилось в ее подсознании; тревога и это смутное предчувствие, соединившись, породили страх. Едва уловимый запах, чужой, но пугающе знакомый; ощущение чьего-то недавнего присутствия, вероятная причина незапертой входной двери, темнота