Я вернусь, мама! Из книги «Щенки и псы войны». Сергей Аксу

льной издательской системе Ridero

      – Коротков!

      – Я! – Димка выдохнул облако пара в морозный воздух. Поеживаясь от утреннего морозца, он стоял в третьем ряду 6-го отряда заведения ЯК-22/3. Рядом с ним переминались с ноги на ногу такие же, как он, одетые в темные ватники с нашивками на груди унылые «зэки». Наконец поверка окончилась. Отряды по команде повернулись и под лай овчарок загромыхали кирзачами вдоль бараков в столовую.

      – У нас, когда я срочную служил, – делился в палатке воспоминаниями сержант Андреев, – был инструктор, капитан Ларионов, вон Сомик его прекрасно помнит. – Андреев кивнул на старшего сержанта Самсонова.

      – Как не помнить, он мне по башке однажды так настучал, что до сих пор звон стоит, – отозвался Самсонов.

      – Звали мы его Лариком, – продолжил сержант. – Прыжков на счету Ларика было, как бы не соврать, тысячи три точно. Любил он перед нами, салагами, повыпендриваться. Во время прыжков демонстрировал такую штуку. Открывал парашют и обрезал стропы, затем открывал «запаску» и благополучно приземлялся перед нами во всей красе. Я как сейчас тот день помню, да и остальные тоже, кто тогда служил. Да и Сомик не даст соврать. Денек выдался на славу. Лето в разгаре. Тепло. Ромашки цветут. Прыгнули. Летим. Под куполами мотаемся. По сторонам смотрим, чтобы, не дай бог, схождений не было. Ларик за нами кувырк. Ножом чирк по стропам. Нас обогнал в затяжном. Потом стал открывать запаску, да неудачно. Времени не хватило. И мешком грохнулся об землю. Подбегаем. Готов. Не шевелится. Рукой тронули, а он весь как студень. То ли замешкался, когда парашют открывал, то ли, говорят, веточка в парашют при укладке попала. Рисковый был парень, скажу я вам. После этого случая в дивизию понаехало большое начальство, всякие комиссии. Понавтыкали всем по самую сурепицу. Да еще на складе обнаружили у нескольких парашютов стропы срезанные. Какие-то дембеля-мудаки их на аксельбанты оприходовали. «Вэдээсников» тогда затаскали по допросам. Долго потом не прыгали. Да и не больно хотелось.

      Вдруг спящий в углу рядовой Ерохин заворочался, заскрипел зубами и заорал во сне:

      – Суки! Патроны где?

      – Смотри! Сергучо развоевался! Прям рейнджер какой-то, – засмеялся Прибылов, оборачиваясь к спящему.

      – Сомик, а помнишь, был случай, двое ребят, уже приземлившись, погибли. Ветер внезапно поднялся сильный, а пацаны совсем еще зеленые. Опыта практически никакого. После приземления не смогли купола погасить. Порывом потащило их по земле, по кустам, по камням. Побило насмерть.

      – А при мне офицеры-спецназовцы совершали ночные прыжки с дельтаплана со 150-метровой высоты. Камикадзе, блин. Ни за чтобы не прыгнул. В гробу видал такие учения.

      – Прыгнул бы, куда бы делся? Дали б под зад, и полетел бы как миленький.

      – При мне было двое «отказников», одного передо мной выпускающий выкинул пинком под зад, а другой, здоровый ломоть, в скамью сцепился намертво клешнями. Глаза выпучил, морда белая. Чего только с ним не делали, так и не смогли отодрать. Перевели чувака на склад.

      Младший сержант Тимофеев открыл дверцу печки и подбросил дров. В печке стало потрескивать, она ожила, загудела.