вдова, легко ли – в двадцать-то лет?
Генерал замолчал. На его лице заходили желваки, а на кулаках вздулись вены. Смолев тоже замолчал. Да и что тут можно было сказать? Он прекрасно знал, каково это: сообщать жене друга, что муж ее больше не вернется. И смотреть при этом ей прямо в глаза, в которых колышется ужас, прекрасно понимая, о чем она сейчас думает. Они все – он знал это – в этот момент думают об одном и том же: как же так, ведь ты же вернулся! Ты-то выжил, не за чужой ли счет? Смотрят на тебя с подозрением, страхом и даже с ненавистью… Это проходит потом, когда наваливается горе, тяжелое и давящее, которое беспощадно выжимает из человека все эмоции, выжигает нутро и на время делает его бесчуственным ко всему вокруг. Смолев давно понял, что это такой защитный механизм. Иначе человек сойдет с ума. Но в первые минуты ты всегда – враг. Поэтому, порой, чтобы прийти к вдове нужно иметь больше мужества, чем поднять роту в атаку или сходить за линию фронта.
Так они сидели и молчали, думая каждый о своем. Волны прибоя тихо шелестели у ног, вынося на песок мелкие водоросли и прозрачную пену, быстро таявшую на солнце. Мальчик за соседним столиком бросил в воду пригоршню хлебных крошек, – и вода вокруг них забурлила: стая мальков атаковала угощение. Прошло минут пять, прежде чем генерал продолжил.
– Проняло ли его? Не знаю. Но частичную информацию о финансовых операциях самой «семьи Гуллотта» он нам все же передал на третий день после нашего разговора. Там – банки, счета, несколько компаний, которыми они владеют через подставных лиц. Это было неделю назад. Еще через два дня этот «бухгалтер» вдруг приплывает на личной яхте на Парос, выходит с нами на связь и требует для себя вооруженную охрану. Я предупреждал министра, что его необходимо было немедленно задержать и перевести на материк, в Афины. Министр уперся рогом и ни в какую! Мол, «куда он денется с острова, вам проще будет его здесь охранять!» Доохранялись! Через три дня стартовал «морской марафон», а дальше – ты знаешь!
– Когда будет готова экспертиза по утопленнику? – спросил Алекс.
– Через несколько дней. А что толку? У нас на этого Пиани кроме фото нет ничего: ни отпечатков пальцев, ни генетического материала. Ни одного волоска! Даже особых примет нет. Так что, уже сейчас могу сказать – пальцем в небо эта экспертиза ткнет: может он, – а может, и не он! Как говорится: «Дай ответ! – Не дает ответа!» Костюм такой же, по росту и телосложению они похожи. Но уж как-то все слишком гладко!
– Вот именно, – подтвердил Смолев. – У меня полное впечатление, что нам этого утопленника кто-то услужливо подсовывает: мол, вот вам, пожалуйста, пользуйтесь. Ни рук, ни головы! Капитан «Афины» Василиос утверждает, что его никак не могло вынести течением с маршрута «морского марафона» в этот квадрат, где старый рыбак его выловил сетями, – течения не позволили бы, понимаешь? Это надо проверять, конечно, но думаю, что моряк говорит дело.
– Проверим,