осталась между нами. Хорошо? – серьёзно спрашиваю ей. Подруга кивает.
– Ты можешь для меня арендовать в магазине костюм брачующейся. Знаешь же его? – продолжаю я.
– Но это самый распространённый костюм, Лия! Он скучный! Мы ведь хотели быть кем-то ярким, к примеру, Бритни Спирс или Мадонной, – обиженно тянет она.
– Прошу тебя, милая, прошу. Я хочу побыть хоть раз блондинкой, а не чёрненькой. Ведь Хэллоуин должен приносить радость, а меня всегда все узнают. Я дам тебе свой талон, благо там нет имён, – пытаюсь придать голосу писклявые и разочарованные ноты. Удаётся и подруга берет меня за руку, немного сжимая.
– Конечно, завтра с утра возьму и привезу тебе…
– Нет, я сама приеду к тебе. Никто не должен знать, какой костюм я выбрала. Хочу удивить маму и остальных, – уже радостней. Молодец, Лия.
– Без проблем, а теперь ещё расскажи про Луку. Он такой красавчик, Мария только и рассказывала всем подряд, что он положил на неё глаз, и скоро будут звенеть свадебные колокола, – переводи тему Рима.
Закатываю глаза, начиная по новой придумывать сказку про то, как ничего не было.
Septemdecim
Кажется, что весь город собрался на центральной площади. Яркие огни и палатки с разными сладостями: кукурузой, сахарной ватой, выпечкой, – тут и там. За это мы не платим деньги. Тут нет выгоды, а лишь веселье и желание накормить каждого. Палатка с тиром, где можно выиграть мягкие игрушки, даже поставили комнату смеха. Традиция из года в год. Если в других странах Хэллоуин – это праздник нечисти, то у нас он символизирует чистую ночь, когда в твоих руках есть возможность быть, кем угодно и развлекаться до утра, сколько бы тебе ни было лет.
А сейчас раздаются песни и национальная музыка, огонь светится вокруг площади. Смех наполняет воздух. Улыбаюсь этому ощущению забытой радости. Наблюдаю, как дым от огня поднимается к ночному небу, и вдыхаю вкуснейший аромат бургеров. И да, сегодня можно попробовать хот-доги и бургеры в трёх палатках, как и поужинать мясом на углях и печёной картошкой. Большая семья вышла, чтобы устроить октябрьский пикник в ночи.
– Держи, смотри, сколько кетчупа и соуса достала, – меня пихает в бок Рима, тряся перед носом хот-догом. Её рот весь измазан заправкой, я показываю ей на это и забираю угощение.
– Спасибо. Как же это вкусно, – откусываю, и хочется, есть это вечно. Невероятный вкус плохой и запретной еды во рту приносит неописуемый восторг и желание лопнуть от наслаждения.
– Ага, а потом за бургерами. Я там, кстати, Луку в очереди видела, – подруга подмигивает мне. А у меня кусок поперёк горла встаёт. Откашливаюсь, бьёт меня по спине, удивляясь такой реакции.
– Ты чего?
– Прекрати выставлять все, как будто между нами что-то есть, – откашлявшись, раздражённо говорю я.
– Ладно-ладно, а ещё твою маму видела. Она в палатке с ватрушками, помогает, – ищу глазами это место и вижу подтверждение слов