мышления, свободного от вышеупомянутого мейнстрима, от моды, от навязываемых мнений.
Вот что пишет Ефим Гофман о Варламе Шаламове: «Для Шаламова, рафинированного интеллектуала, чтившего эстетические традиции Серебряного века, пристально интересовавшегося творческими поисками 20-х годов, отчуждённо относившегося не только к почвеннической идеологии, но и к патриархально-крестьянскому жизненному укладу, чуравшегося любых назидательных установок (и придумавшего по этому поводу свою одиннадцатую заповедь «Не учи»), феномен Солженицына был неприемлем на всех уровнях: психологическом, мировоззренческом, вкусовом».
Не могу не вспомнить вечер, посвященный 85-летию Григория Померанца. Кто-то из зала поинтересовался, в чём заключается его основное противоречие с Солженицыным. И Григорий Соломонович ответил, почти не задумываясь: «Он знает, как надо». Во многом именно с этим были связаны противоречия с Солженицыным и у Андрея Синявского. Кроме того, как отмечает Гофман, Шаламов, «органически не принимая нравов рыночно-меркантильно го толка, полагал, что социалистическая система может быть совместима с человеческими правами и свободами в их полном объёме». И здесь нельзя не вспомнить Андрея Сахарова с его теорией конвергенции, к которой так никто и не прислушался. И опять же нельзя не вернуться к тезису Синявского о именно стилистических, а не политических разногласиях с советской властью.
Не берусь судить, насколько конвергенция была бы жизнеспособной, но она, по крайней мере, открыла бы путь к дальнейшей эволюции. А это важно. Потому что революция – всегда губительна. Губительна, прежде всего, потому, что варварски разрывает связь времён, выбрасывая на свалку истории все, что кажется ей неугодным. Не случайно киевлянин Гофман, на глазах которого произошла новая революция, приводит слова известного литературоведа Ефима Эткинда, много лет прожившего за границей: «На Западе нередко сталкиваешься с полным отрицанием того, чем жила интеллигенция Советского Союза на протяжении почти шестидесяти лет, – всей созданной ею гуманитарной науки и литературы, всех её поисков, если только они не носят явно оппозиционного характера. Некоторые из наиболее радикальных “заграничных русских” закрывают глаза на интеллектуальную жизнь советской страны, <…> словно в течение всего этого исторического периода имело место только одно: насилие партийно-государственной власти над умами и душами граждан. Это – вульгаризация, а значит, искажение реальности, ведущее к ложным выводам и логическим тупикам».
Да, вульгаризация истории приводит к ложным выводам и логическим тупикам. Потому что в разорванном времени невозможно понять ни прошлого, ни настоящего.
Ефим Гофман написал серьёзную, глубокую книгу. Поэтому он просто не мог не выйти на глобальные проблемы нашего времени. И вышел, пытаясь решить сложнейшую задачу: опираясь на литературные произведения, достичь пространства подлинной свободы и заново сшить разорванное время.
На