мне не удалось. За мной пришел худой, как палка и бледный, как привидение охранник из изолятора.
– Пройдемте со мной. – Сказал он бесцветным голосом. Я вскинула сумку-рюкзак на плечо и безропотно последовала к месту своего заточения…
Изолятор стоял на пустыре – унылое трехэтажное здание – с толстыми решетками на окнах, мощными дверями и множеством маленьких комнаток. В этих каморках запирали несчастных, которых подозревали в носительстве инфекции. Изоляция длилась неделю. Если симптомы не проявлялись – повезло. Счастливчик выходил на свободу. В противном случае, он уже никогда не покидал мрачных стен. Поговаривали, что несчастных бросали в печку еще живыми. Но мне все же хотелось верить отцу, который утверждал, что это не так.
Когда с металлическим лязгом за мной закрылась железная дверь каморки, в которой мне предстояло провести неделю, я ощутила ледяной страх, медленно проползший по спине. Ведь это могла быть последняя неделя моей жизни…
Глава 3
Комната изолятора была так узка, что я, раскинув руки, могла дотронуться кончиками пальцев до противоположных стен. От двери до маленького зарешеченного окна было метра четыре. Вся обстановка состояла из узкой кровати, покрытой серым, местами протертым до дыр шерстяным одеялом и крохотного стола с шатающимся деревянным стулом. Занавесок на окнах не было. Я опустилась на кровать – та жалобно скрипнула. Развязав шнурок на сумке, я заглянула внутрь: баночка с земляничным вареньем, свежие булочки, зубная щетка с баночкой самодельного зубного порошка и моя любимая книжка – «Малыш и Карлсон». Эта книга сопровождала меня с детства. По ней я научилась читать. Теперь я знала ее почти наизусть. Собственно говоря, это была единственная книга у нас в доме, если не считать старых справочников по дезинфекции. Бабушка всегда знает, что положить. Если все-таки эта неделя окажется последней и мне будет не суждено больше увидеться с семьей, книга скрасит мое одиночество.
Я подошла к окну. Солнце перезрелым апельсином упало за безжизненные, хмурые «высотки» на окраине города. За пустырем стояли темные силуэты домов. В центре города теперь никто не жил. Здесь были только конторы, склады и кое-какие мастерские. Когда-то огромный, цивилизованный город медленно разрушался и умирал. Число жителей с двух миллионов сократило до пятидесяти тысяч в верхнем городе и примерно двадцати пяти тысяч – в нижнем. Но давайте все по порядку. Мне вдруг пришло в голову записать на бумаге все то, что я знала о страшной катастрофе, произошедшей на планете более пятидесяти лет назад. Возможно, я единственная, кому пришла мысль запечатлеть на бумаге события тех кошмарных лет, которые практически опустошили нашу планету. Все это я узнала от бабушки, которая была очевидцем катастрофы. Я взяла несколько помятых тетрадных листов, которые нашла в книге и достала из кармана шариковую ручку. Пристроилась около стола, немного подумала и начала писать:
– Эпидемия началась пятьдесят