если и с цветами, то это будут не красные розы.
Они дошли до памятника жертвам войны, стоящего в конце Стейшн-роуд. На покрытом изображениями постаменте высилась статуя широко шагающего молодого воина, великолепного в своем безразличии к смерти. Когда отец Эммы преподавал в колледже, няня водила их с сестрой в близлежащий ботанический сад. По пути домой они делали небольшой крюк, чтобы выполнить нянино предписание и помахать этому солдату. Няня, которую Вторая мировая оставила вдовой, давно мертва, как и мать и сестра Эммы. Остался только ее отец, живущий теперь в многоквартирном доме у Марилебона, один среди книг. Эмма, проходя мимо памятника, всегда испытывала острое чувство вины от того, что она больше не машет. Ей казалось, она умышленно выказывает неуважение – и не только к погибшим.
На платформе уже начались затяжные прощания между ждущими поезда влюбленными. Несколько парочек прогуливались, держась за руки. А вот одна пара настолько крепко прижалась к стене комнаты ожидания, что выглядела склеенной.
– Тебе претит сама мысль о любовной карусели? – неожиданно спросила Эмма.
– То есть?
– Ритуал спаривания в его современной разновидности. Ты знаешь, как это бывает. В Лондоне ты, возможно, видела больше, чем я здесь. Девочка знакомится с мальчиком. Они друг другу нравятся. Идут в постель, нередко после первого же свидания. У них или получается, и тогда они признаны в качестве пары, или нет. Иногда все закачивается следующим же утром, когда она видит, в каком состоянии ванна, как тяжело извлечь его из постели и отправить на работу, его очевидную уверенность в том, что выжимать апельсины и делать кофе – ее обязанность. Так все обычно и происходит, не правда ли? Ты знаешь хоть один случай, когда она оставалась у него жить?
– Мэги Фостер осталась у своего парня, – ответила Клара. – Ты ее, наверное, не знаешь. Преподает математику в Кингз и обладает квартирой с двумя спальнями и одной ванной комнатой. Все считают, что квартира Грега больше подходила для его работы. Кроме того, он не хотел возиться с перевешиванием своих акварелей восемнадцатого века.
– Хорошо, Мэги Фостер твоя. Они остались вместе. У них тоже может получиться или не получиться – только разрыв, конечно, повлечет больше грязи, трат и, как всегда, страданий. Обычное дело при обязательствах, которые один требует, а другой не может на себя взять. Или у них все получится. Они решат признать свои отношения или пожениться. Обычно причина – в страстном желании женщины завести ребенка. Мама начинает планировать свадьбу, папа подсчитывает затраты, тетушка покупает новую шляпку. Окружающие испытывают облегчение. Победа в еще одной стычке с хаосом, царящим нынче в обществе и нравах.
– Ладно, все лучше ритуала, имевшего место во времена наших бабушек и дедушек, – рассмеялась Клара. – Моя бабушка вела дневник, там все это есть. Она была дочерью успешного юриста, проживающего в Лемингтон-Спа. О работе, конечно, не могло быть и речи. Закончив школу, бабушка жила дома и занималась тем, чем занимаются все дочери, пока их братья