выпили. У меня во рту словно дракон огонь пустил, дыханье перехватило. Лекам тут же сунул мне кусок мяса, я со скоростью суслика разжевал и проглотил его. Несколько раз глубоко вдохнул. Первым начал хохотать Храм, потом подхватили и отец с Лекамом.
– Молодец, Норман, – сквозь слезы и смех произнес Лекам. – Правда, пьешь ты хуже, чем машешь мечом.
Я криво улыбнулся, раздался новый взрыв смеха, напряжение ночи постепенно отступало.
– Ладно, давайте завтракать, и в управу. Потом надо сестру Арофьи найти, – остановил веселье отец, – рассказать ей, как все было. Лекам, возьми с собой двадцать золотых, на похороны. Появятся потом деньги, еще завезем.
В тайную службу старшие уехали без меня. Поскольку я был предоставлен сам себе, занялся волновавшим меня больше всего в данное время вопросом: осмотром моего трофея.
Клинок оказался обоюдоострым, длиной чуть меньше двух локтей, гарда прямая, без всяких изысков, рукоять плотно обтянута шершавой кожей, навершие укутано в ткань. Вынув меч из ножен, осмотрел лезвие. Заточка – хоть брейся. Я прижал рукоять к щеке, проверяя лезвие на кривизну, показалось, что по нему пробежала вязь узора. Еще раз тщательно осмотрел металл, потер краем покрывала с кровати. Показалось. Обычное ровное лезвие, разве чуть темнее, чем клинки Храма или отца. Я сделал пару вращений мечом, первый мах был довольно тяжелым, во время второго я понял, что меч прекрасно сбалансирован. Первоначально показавшийся тяжеловатым, он был идеальным для меня по весу. Ножны оказались простыми, без украшений, обтянуты черной кожей тонкой выделки. Я покрутил меч еще немного, сделал пару выпадов на воображаемого противника и стал стягивать ткань с навершия. Прежний владелец явно завернул его, чтобы не сверкало ночью. Я даже не представлял, насколько я прав. В центре серебряного навершия был вставлен темно-красный камень приличных размеров, окутанный серебряными же нитями, но самое главное – он светился. Не ярко, как магический светильник, мягко, но светился. Я еще раз крутанул клинок – камень мерцал. Наигравшись вволю мечом, пошел на кухню готовить обед, хотя очень не хотелось находиться на месте ночного происшествия, казалась, что вот-вот из-за угла выскочит еще один воин, но признаваться старшим в страхе – еще хуже. Мудрить с обедом не стал, нажарил картошки с салом, заварил смесь трав и, бухнув приличное количество меда в кружку, сел на крыльце, наслаждаясь ярким солнцем теплого сезона.
В управе в основном опрашивали Храма, поскольку Рамос и Лекам толком рассказать ничего не могли. Сухощавый старичок (смена Лысика уже закончилась) три четверти части задавал всевозможные, большей частью казавшиеся тупыми, вопросы. Основная масса вопросов витала вокруг недоброжелателей, которые могли бы оплатить заказ, но, поскольку все трое только пожимали плечами, разговор потихоньку зашел в тупик. Под конец старичок сказал, что претензий к ним не имеет, поскольку нападавшие явно были убийцами.
Выйдя из управы, решили разделиться. Храм пошел к Лысику домой – прояснить с глазу на глаз личности нападавших. Лекам с той же целью решил обойти нескольких старых знакомых.