никогда не бывав за границей («дома седя»), выучил пять языков229, за что ему воздавали честь в чужих землях. Но, добавляет летописец, на киевском столе у Всеволода было «печали болше паче, неже седящю ему в Переяславли»; а «печаль» эта «бысть ему» от его племянников, которые просили волостей: один – той, другой – этой, а Всеволод всех мирил и раздавал им волости. К этим заботам присоединились болезни, а с ними приспела и старость. Всеволод удалился от дел, а его дружина, пользуясь этим, стала разорять киевлян поборами и продажами (судебными штрафами); «княжая правда» уже не доходила до людей, Всеволод же «сему не ведаша в болезнех своих». 13 апреля 1093 г. великий князь «преставися тихо и кротко» и на следующий день был погребен в киевском соборе Святой Софии рядом со своим отцом.
Уход со сцены последнего представителя поколения Ярославичей означал, что сроки действия завещания Ярослава истекли. Древнерусская политическая система снова стояла на пороге преобразований.
Часть вторая
Последние скрепы единства 1093–1132 гг.
Глава 1
Отчинное право
Смерть Всеволода оставила открытым вопрос о наследовании киевского стола. Хотя за несколько дней до кончины великий князь и вызвал к себе в Киев сыновей, Владимира Мономаха и Ростислава, но, кажется, только для того, чтобы проститься с ними. Во всяком случае, если верить летописи, никаких политических распоряжений с его стороны не последовало.
Мономах, как старший в семье, оказался полным господином положения. Киев находился в его руках, а вместе с ним и большая часть русских волостей – Переяславль, Чернигов, Новгород, Смоленск, Ростово-Суздальская, Рязанская и Муромская земли. Наличный расклад сил как будто звал его к тому, чтобы принять великое княжение, тем более что и сами киевляне, по известию Татищева, просили его об этом230. Однако Мономахом овладели раздумья, суть которых летописец передает следующими словами: «Аще сяду на столе отца своего, то имам рать со Святополком, яко то есть стол преже отца его был». Результатом этих размышлений стала добровольная уступка киевского княжения Святополку: «И размыслив, посла [Владимир] по Святополка Турову, а сам иде Чернигову, а Ростислав Переяславлю. В неделю Антипасхи231 месяца априля в 24 день приде Святополк Кыеву… и седе на столе отца своего и стрыя [дяди] своего».
Ввиду того что дошедшая до нас редакция Повести временных лет явным образом благоволит к Мономаху, историки больше обсуждали искренность и бескорыстие действий Владимира232, нежели политическую сторону дела233. Между тем последняя представляет в историческом плане гораздо больший интерес. Ничто не обязывало Владимира Мономаха поступиться киевским столом в пользу двоюродного брата. Завещание Ярослава ограничивало свой кругозор сыновьями и не брало в расчет внуков, а захват Святославом Киева в 1073 г. под предлогом защиты от козней старшего брата (Изяслава) был неплохим прецедентом, который Владимир при желании мог легко обратить