И он всегда следовал этому совету. Сколько себя помнил.
Брута поднял мотыгу и, облегченно вздохнув, вернулся к своим дыням.
Лезвие мотыги уже готово было воткнуться в землю, когда Брута увидел черепаху.
Черепашка была маленькой, желтого цвета и вся покрытая пылью. Панцирь по краям обколот. У черепахи был всего один глаз-бусинка, второй же она, видимо, потеряла в результате одной из тысяч и тысяч опасностей, которые повсюду подстерегают медленно передвигающееся существо, живущее в дюйме от земли.
Брута огляделся. Сад по-прежнему находился внутри храмового комплекса и по-прежнему был обнесен стенами.
– Как ты сюда попало, маленькое существо? – спросил он. – Прилетело?
Черепаха подняла на него свой единственный глаз. Брута ощутил тоску по дому. В песчаных барханах рядом с его родным домом всегда водилось много черепах.
– Я могу угостить тебя салатом, – предложил Брута. – Но, по-моему, черепахам запрещено находиться в садах. Разве ты не вредитель?
Черепаха продолжала таращиться на него. Ни одно животное не способно смотреть так пристально, как черепаха.
Брута почувствовал себя обязанным что-то предпринять.
– А еще есть виноград. Вряд ли я совершу большой грех, если дам тебе одну ягодку. Хочешь винограда, а, маленькая черепашка?
– А ты хочешь стать презренным червем в самой глубокой яме хаоса?
Вороны, облепившие наружные стены, снова сорвались в воздух, услышав яростное исполнение «Безбожники Умирают В Муках».
Брута открыл глаза и вынул пальцы из ушей.
– Я все еще здесь, – сказала черепаха.
Брута растерялся. До него медленно доходило, что демоны и суккубы не превращаются в маленьких черепашек. В этом нет смысла. Даже брат Нюмрод согласился бы, что одноглазая черепашка – не самый лучший эротический образ.
– А я и не знал, что черепахи разговаривают, – наконец выдавил Брута.
– А они этого и не умеют, – ответила черепаха. – Ты на мои губы посмотри.
Брута пригляделся.
– Но у тебя нет губ, – заметил он.
– Ага. И голосовых связок тоже, – согласилась черепаха. – Мои слова возникают прямо в твоей голове.
– Вот те на!
– Понимаешь, на что я намекаю?
– Нет.
Черепаха закатила единственный глаз.
– Вот странно!.. Впрочем, неважно, я не собираюсь тратить время на всяких садовников. Приведи ко мне самого главного.
– Самого главного? – переспросил Брута и сунул палец в рот. – Ты имеешь в виду брата Нюмрода?
– А кто он такой?
– Наставник послушников.
– О Господи, то бишь Я! – воскликнула черепаха. – Нет, я не имею в виду наставника послушников, – терпеливо-напевно произнесла она. – Я имею в виду верховного жреца, или как там он себя называет. Полагаю, здесь таковой имеется?
Брута тупо кивнул.
– То есть верховный жрец у вас есть? – на всякий случай еще раз уточнила черепаха. – Тогда зови верховного жреца.
Брута снова кивнул. Он знал,