представлял я собой в то время? Молодой человек 25 лет, широкоплечий, горбоносый, с поджарой коренастой фигурой и смешной походкой. Характер молодого человека представлял собой любопытную смесь локкартовской осторожности и аскетизма с макгрегоровской беспечностью и снисходительностью к себе. До сих пор Макгрегоры одерживали верх над Локкартами, и, быть может, его основной ошибкой являлась общая всем кельтам тенденция – смешивать беспутство с романтизмом. Такие достоинства, как обладание хорошей памятью, способность к языкам и большая работоспособность, в значительной степени ослаблялись ленивой терпимостью, которая всегда ищет легчайший выход из затруднения, и роковой склонностью жертвовать будущим во имя дешевых аплодисментов настоящего. Короче, непривлекательный и не оформившийся молодой человек, чье самомнение носило почти болезненный характер. Если бы кто-нибудь сказал ему, что через пять лет в критический момент истории его страны он будет главой самой важной Британской миссии, то бы улыбнулся, склонил голову набок и скромно покраснел.
Таким я был в конце 1912 года. Однако с заключением брака моя жизнь изменилась, и я сделал серьезные усилия вести себя в соответствии с требованиями моего нового положения. Результат оказался самым благоприятным. Моя ночная жизнь была брошена и заменена кругом скучных светских обязанностей. Сношения с британской колонией стали обязательными, и, поскольку нас принимали, мы в свою очередь стали принимать. Я с новым рвением принялся за работу. Я продолжал занятия русским языком; пока моя жена не изучила языка, мне приходилось смотреть за нашей маленькой квартирой, давать распоряжения прислуге и надзирать за хозяйством. Я читал вдвое больше, чем когда был холостяком. Мое знание русского языка было терпимым, и, таким образом, передо мной открылось все богатство русской литературы… Вместе с тем я начал пописывать в английских газетах, не столько из внутренней потребности, сколько из-за нужды. Гонорары нужны были как дополнительный источник скромных доходов, которыми мы располагали, и после небольшой практики я пришел к выводу, что они не так трудно даются. Я переписал и продал рассказы, написанные мной на Малакке. Я стал почти регулярным сотрудником «Манчестер Гардиан» и «Морнинг пост»; обе эти газеты интересовались тогда очерками о русской жизни; кроме того, я пристроил несколько более серьезных статей и рассказов на страницах многочисленных британских журналов, процветавших в те времена. Эти литературные труды я печатал под псевдонимом (в то время дипломатам и консулам запрещалось писать), и за первый же год моей работы в качестве журналиста заработал около 200 фунтов. К тому моменту, когда война прекратила мою литературную деятельность, я имел постоянный заработок в размере 25–30 фунтов в месяц.
Мой брак не помешал дружбе с русскими. Напротив, он укрепил ее. «Лики» был в нашей квартире постоянным гостем и платил за наше гостеприимство тем, что привел нас в соприкосновение с широким кругом своих литературных