сначала мама забыла деньги, потом папа забыл паспорт: поэтому сначала папа ворчал на маму, потом мама укоряла папу. На обратном пути, когда мы уже купили телевизор, когда казалось, что все неприятности остались позади, мы вдруг вспомнили, что забыли закрыть дверь в комнату Принцессы. Дима, патологически ненавидящая крыс и истребляющая их, как божья коровка тлю, могла не слишком сильно разбираться в биологических отрядах и семействах. Она могла не знать, что морская свинка – это заморский грызун, прибывший к нам из далекой Южной Америки, и к нашим дворовым крысам не имеет никакого отношения.
Тем более на днях Дима еще раз проявила свой принципиальный характер. Вечером она вышла прогуляться, а заодно встретить папу. Как всегда, она заняла свой наблюдательный пост на ветке тополя, мимо которого утром и вечером проезжал на мотоцикле тракторист Пашка. В коляске мотоцикла обычно сидела его собака – большеголовая овчарка. Открыв зубастую пасть и перекинув розовый язык через нижнюю челюсть, как официант салфетку на руке, она сидела с высоко поднятой головой и важно смотрела по сторонам. Так обычно сидят жены президентов в открытой машине, когда они приезжают в гости к другим президентам. Ее шею от злых врагов оберегал ошейник с острыми шипами.
Когда мотоцикл поравнялся с деревом, овчарка ловко на ходу, как герой вестернов, выпрыгнула из коляски. Этот трюк она проделывала уже третий раз подряд. Сидящая на суку Дима урчанием каждый раз предупреждала ее, но разве станет большая и умная собака слушать маленькую злобную кошку. На этот раз овчарка вела себя еще более вызывающе нахально. Она обнюхала дерево и даже пометила как свою территорию. После этого она не убежала, а нагло стала кружить вокруг дерева. Дима не терпела такого хамского поведения, тем более на своем участке. Шерсть на ней поднялась, превратив ее в огромный шерстяной клубок, и послышались звуки совсем не животного происхождения: там был и свист, и клекот, и шипение. Так начинал, наверное, свистеть Соловей-Разбойник. В эту минуту собаке следовало бы одуматься и извиниться. Вместо этого она наконец решила заметить сидящую не дереве кошку, остановилась прямо под веткой и приготовилась на грубом собачьем языке облаять ее. Дима не спрыгнула с ветки, она молниеносно вонзилась в морду собаке, словно та находилась на расстоянии в половину ее кошачьего хвоста. Зажав нос собаки бульдожьей хваткой, Дима принялась своими острыми когтями наносить удары. Овчарка взвыла сначала от испуга, а потом от боли. Она пыталась стряхнуть с себя дикую кошку, тряся головой, беспомощно поднимая лапу, но от этого боль становилась еще более нестерпимой. Наконец она поняла, что от этого ужаса может ее спасти только хозяин, и она, поджав хвост, как простая дворняжка, кинулась вслед за умчавшимся мотоциклом. Дима, очевидно, не любила кататься на мотоциклах и собаках, поэтому у следующего двора ослабила свою мертвую хватку и спрыгнула на землю. Презрительно посмотрев вслед удаляющемуся жалобному визгу,