мимо сада и подумал: «Как вкусно пахнет. Наверняка тут есть и утятина! Почему бы не влезть в сад и не пошарить по столам после пира? Из косточек можно будет сварить отличный бульон!»
– Ты откуда такой заботливый? – усмехнулся Андарз.
– Из Чахара.
– Беглый, значит.
Шаваш очаровательно потупил глазки.
– И чем же ты пробавляешься в столице? Молишься святому Роху?
С тех пор как чиновник Рох учинил в подземном царстве растрату и лишился носа, он стал патроном цеха любителей чужих кошельков.
– Я, – сказал с достоинством Шаваш, – колдую, вот, – хотите вам покажу?
И он сорвал с головы чиновника круглую желтую шапочку и поставил ее на стол.
– Что под шапочкой?
– Ничего.
Шаваш снял шапочку. Под шапочкой лежал кожаный кошелек в форме листа аквилегии, а на кошельке сидел маленький хомячок Дуня. Андарз хлопнул себя по поясу, к которому кошелек был подвешен мгновение назад, а потом усмехнулся, раскрыл кошелек, пересчитал деньги внутри, вынул оттуда пять серебряных монет, украшенных изображением танцующего журавля, и отдал Шавашу.
– Головы за такое колдовство рубят, – зашипела девица.
– Я еще маленький, – возразил Шаваш, – мне не голову, а руку отрубят.
Андарз, казалось, задумался.
– Господин, – вдруг жалобно сказал Шаваш, – возьмите меня к себе!
– Как же я могу тебя взять, – возразил императорский наставник, – государь тебя мне не дарил, и вообще ты беглый.
– А купите меня в долговые рабы.
– Да кто же тебя продаст?
– А сестра и продаст.
Андарз вынул еще одного журавля, дал его Шавашу и сказал:
– Ладно, – приходи завтра в полдень с сестрой к боковым воротам.
Когда, спустя некоторое время, Андарз вновь присоединился к пирующим, к нему подбежал изящный секретарь, который утром сопровождал его к судье, – подбежал и шепнул что-то на ухо.
Господин Андарз кивнул и направился в глубину сада, к беседке.
Беседка, окруженная старыми соснами, походила на тысячекрылый цветок. В знак того, что в этой беседке принимаются важные государственные решения, над ней развевалось десятихвостое знамя с серебряной рыбой, вышитой на алом фоне, и надписью, исполненной травяным письмом. Почва вокруг беседки была мелко вспахана, чтобы живущий в беседке дух-хранитель не мог из нее уйти, а посторонний – подслушать что-либо. Люди в усадьбе обходили беседку стороной. Они считали, что дух-хранитель, живущий в беседке, – порядочная дрянь, судя по тому, какие там принимаются решения.
Внутри беседки, облокотившись на подушку, подобную цветочному лугу, сидел чиновник судебного ведомства. Это был молодой еще человек, лет двадцати пяти или шести. У него были выщипанные брови, маленький изящный рот и глаза цвета карамели. Взгляд у него был внимательный и холодный. Он был одет в красные бархатные штаны и белую, затканную красными цветами куртку, и его темно-русые волосы были аккуратно прикрыты красной восьмиугольной шапочкой. На ногах у него были сапожки с высокими белыми