зубы, вцепилась в авоську из кожзама и, храбро дрожа коленками, переступила порог.
Меня запихали в «лексус» и домчали до центра города, на главную улицу, где бутиков было, как мух около помойки.
Мы остановились около одного из них. Мой спутник заглушил мотор, вышел из машины, открыл дверцу и сказал:
– Выходи.
Я замотала головой, стискивая ручки своей потрепанной сумки.
– Выходи, я сказал! – повысил голос Максим Александрович и попытался вытащить меня наружу.
Машина сопровождения стояла поодаль, и мужики в ней ржали, как застоявшиеся жеребцы. То-то у охранников развлечение!
Угу. Меня внутрь магазина можно было доставить только вместе с хозяйским авто, мы с ним сроднились!
– Эля, – рявкнул Максим Александрович. – Это, в конце концов, смешно!
– Ха-ха! – уныло отозвалась я, но с места не двинулась.
Меня еще раз попытались выковырять из средства передвижения. И снова неудача. Я пришла в состояние: «Есть на Волге утес, он весь мохом порос»[2].
– Уволю! – в сердцах пригрозил мне работодатель, стараясь отдышаться и прийти в нормальное состояние. Сейчас он был как плотно закрученная скороварка без предохранительного клапана. Еще чуть-чуть – и крышку сорвет начисто!
Расстегнув черную кожаную куртку на натуральном меху, Максим явил миру свою идеальную фигуру. И, тяжело вздохнув, я все же вылезла из машины. Красота – страшная сила! Что поделаешь, я всего лишь слабая женщина. Не могу сопротивляться угрозам. Особенно таким великолепным.
– Ну слава богу! – возвел очи горе́ Максим и, схватив меня за руку, потащил в бутик, боясь, что я сейчас сорвусь с места и устрою спринтерский забег на выматывание противника. – Первый раз в жизни вижу женщину, которая сопротивляется обновкам.
– Тогда пользуйтесь моментом, босс, – прошипела я раздраженным аспидом. – И глядите внимательно – это я!
Внутри торгового заведения меня быстро, как эстафетную палочку, передали с рук на руки двум блондинистым выдрам в трехслойном макияже.
– Девочки, – приказал Максим Александрович. (Я тут же закрутила головой по сторонам, ища пресловутых девочек.) – Подберите этой милой девушке, – тут облезлые выдры уставились на меня, стараясь рассмотреть под пуховиком хотя бы видимость девушки, – что-то по фигуре и недешевое.
– Могу предложить полированный гроб с бронзовыми ручками, – тихо прошипела я ему на ухо. – По фигуре – и недешево.
– Это еще пока рано, – успокоил меня мужчина. – Успеется. Сначала все же начнем с платья…
Хорошо выдрессированные барышни профессионально обнажили заточенные на мужиков белоснежные зубы из лучшего фарфора, слаженно кивнули и поволокли меня в примерочную.
Я скорбно смирилась с жестокой и беспощадной своей судьбой и позволила себя раздеть до нижнего белья в стиле двадцатых годов. Угу. Позапрошлого столетия.
– Смотри-ка, – сообщила одна выдра другой,