молоть, не видишь, что ли, молодежи надо помочь?
Саббиа лишь пожал плечами и отошел.
– Клянусь Светом и Тенью, что не замышляю зла, а желаю вернуть долг благодарности, – произнес Форесталь и склонился надо мной. Выглядел он как крепкий жизнерадостный дедушка лет шестидесяти, и повадки у него были такие же – доброго дедушки.
– Давайте детки, расцепляйтесь уже.
Мы с Седриком опять переглянулись, «расцепление» было до странности интимным процессом, и нам не хотелось его делать под изучающими взглядами.
– Отвернитесь, что ли… – озвучил Седрик наши мысли.
Старшие удивились, но послушались, став к нам вполоборота, даже Саббиа. Мы втянули в себя наши силы и расцепили объятия.
– Ну, иди, ко мне, девочка, не бойся, белое у меня, пусть немного, но есть, а то этот обалдуй нашпиговал тебя зеленым по самую маковку, – добродушно бурчал Форесталь.
Я несмело вложила свою руку в его; вторая, израненная рука болела, и я старалась поменьше ею шевелить. Дедушка обнял меня за талию свободной рукой и мягко притянул к себе, предлагая силу в поцелуе. Я осторожно и несмело принялась пить небольшими глотками. Страшно хотелось впиться и тянуть по полной, но, во-первых, это невежливо, а во-вторых, несмотря на клятву не делать зла, при такой моей несдержанности он мог рассмотреть то, что я обычно скрываю, ведь Форесталь даже мысли не допустил что зеленая сила моя, так пусть и остается в этом неведении.
Его сила была очень вкусной и напоминала весеннюю воду, пробуждающую землю ото сна. После нескольких порций, получив маленький глоток, но видя в нем еще достаточно белой силы, я вопросительно глянула на него.
– Ты как кошечка, – улыбаясь, сказал он и потрепал меня по попе; я малость ошалела от такой фамильярности.
– Ауэ, – он обернулся к бывшей владелице заливных лугов, на вид тонкой семнадцатилетней девушке с длинными пшеничными волосами.
Она скорчила ему в ответ гримасу, мол и без тебя все знаю.
– Клянусь Светом и Тенью, что не замышляю зла, а желаю вернуть долг благодарности, – мягко сказала она и протянула мне ладошку.
Тем временем золотоволосый и худой Отамнел, такой же, как Седрик, черно-зеленый, хотя справедливости ради надо сказать: зелено-черный, – предложил помощь моему соратнику, произнеся клятву, что не замышляет зла, и тоже предложил ладонь. Ну да, целоваться двум мужчинам как-то не пристало.
Я так же аккуратно пила от Ауэ, она морщила нос и чуть стучала ножкой, я не выдержала:
– Что?
– Щекотно! Пей нормально! Точно, как кошка! – звонким голосочком отозвалась она.
Я постаралась пить нормально, но все так же не раскрываться. Форесталь с интересом наблюдал за нами.
– Эх, шалавы наши побоялись и вообще удрали из города, – обронил он, имея в виду, что хорошо бы мне было подкормиться от Пасьон или Эдалтери.
– Как удрали? – зло спросил Седрик. Все в удивлении глянули на него.
– Серхио в плену у вампов, его надо будет реанимировать, – объяснил он.
– Придется